Дэйн припомнил, как его поддразнивал один из обитателей Ксехо, считавший, что глупо делить на ячейки «Королеву», которая и без того ни по каким меркам не была просторной. Но Дэйн ему объяснил, что людям нужно личное пространство или хотя бы его иллюзия. Насколько же более глубоким изменением будет падение ментальных барьеров?
– Слушайте, – произнес Рип, – время на исходе. Либо мы решим эту проблему, либо взлетаем.
Никто ничего не сказал, но Дэйн заметил, что остальные двое слушают.
Рип добавил:
– Мы уже доказали, что не можем поодиночке сделать что-нибудь существенное. Только вместе. Если мы воспользуемся этим образом и дадим парящим вести наши мысли, то минимизируем… нарушение границ личности.
Дэйн сказал, переводя взгляд с Али на Джаспера:
– У нас больше нет времени. Действовать надо быстро – сейчас.
Али снова ударил в переборку и сжал пальцы:
– Что ж, господа пилигримы, не пойти ли нам на встречу с ожидающими нас друзьями?
Рип выдал свое облегчение лишь тем, что чуть расслабил плечи. Голос остался спокоен, как всегда.
– Итак, теперь наш образ – просто океан. Мы больше не создаем образов самих себя на плотах. Мы будем в океане – не как рыбы или дельфины, а как сама вода.
Джаспер резко кивнул и нажал кнопку открытия люка.
Туман был теперь так густ, что Дэйн не видел конца пандуса. Он посмотрел вверх, и нервы его болезненно зазвенели. Несмотря на туман, парящие были видны – во всяком случае, видны настолько, чтобы понять: число их невероятно.
Все четверо сели на платформу, которую положили раньше, и взяли друг друга за плечи. Дэйн закрыл глаза, пытаясь не думать о прикосновении парящих. Пока что они его избегали, а другие не испытывали боли от контакта. Значит, парящие понимают, что причинили ему вред, и действуют мягче, но тело помнит боль, и мышцы сводит мучительное напряжение.
Дэйн заставил себя глубоко дышать и вызвал ментальный образ океана. Или попытался вызвать. Трудно было вообразить себя просто в океане, и он сначала нарисовал знакомый плот, затем вообразил, как ныряет в воду. Глубокая синяя вода, прохладная и приятная, с колышущимися водорослями…
Он посмотрел вперед, стараясь не видеть других. Он знал, что они там, но это было как чувство, что кто-то стоит у тебя за плечом. Не образ! – крикнул его разум, и он заполнил мысленный взор ровной голубизной.
И внезапным приливом страшной энергии его разум нырнул не только в сумрачные глубины собственного воображения, но в видение столь реальное, что оно гипнотизировало. Какая-то частичка его следила за процессом – как будто выполняла взлет на ручном управлении, включая систему за системой, пока автопилот не возьмет управление на себя и не включит в рубке огни, одновременно запуская корабль.
Сейчас ничем не управлял, но это было правильно. Он выключил последнюю частицу своей идентичности и…
И стал океаном.
Связь между четырьмя сделалась тусклой свечкой по сравнению с солнцем осознания всего мира. Ибо его частью стал теперь Дэйн. Он это видел, ощущал, жил этим. Он был парящими и дрейфовал между островами коротким летом, вбирал из воздуха древесную пыльцу, серебряными струями извергал метаболиты в синее море далеко внизу, питая обширные плантации водорослей, которые растили другие разумные существа – членистоногие обитатели дна.
И видел микроскопические семена огромных деревьев в остальные годы, когда их стручки лопаются в долгие перерывы между штормами. Потому что с этими семенами выходил лишайник, проникавший в кожу каждого парящего, окрашивая ее красновато-зеленым. Таким образом они получают от пылающего солнца Геспериды энергию, позволявшую им парить в ночи, словно естественным аэростатам. От самых злых бурь они уходили, распластываясь на гладких скалах купольных островов, где торговцы их никогда бы не увидели.
Восторг постепенно стихал, сменяясь ощущением вторгшейся в мир опасности. Не от людей – люди произвели на сознание этого мира не большее впечатление, чем безвредный микроб произвел бы на терран.
Опасность была в море и в воздухе над ним. Парящие не знали, почему изменились течения, медленно сокращая пояс туманов, в котором они жили. Обычно было иначе, но теперь и впрямь близился конец света.
