Тау почувствовал, что при мысли об этой зловещей стороне жизни, казалось бы, дружественной расы в животе начинаются колики. «А Флиндик, как говорят, стал больше канддойдом, чем человеком», – подумал он.
– Если мы потребуем провести расследование, – спросил Джелико, – то будем давать свидетельские показания, не так ли?
– Правильно. Вам придется оставаться здесь за свой собственный счет, если я не арестую вас и не конфискую корабль.
Ван Райк покачал головой:
– Флиндик, если захочет, запросто затянет разбирательство лет на десять.
– А мы тем временем будем вынуждены торчать тут, и не факт, что в безопасности, – сказал Тау. – Итак, что делать?
Росс сложил бумаги и запер их в ящик:
– Можете быть уверены в том, что я проведу собственное расследование, очень осторожно и осмотрительно.
Джелико коротко кивнул:
– Спасибо, капитан. Если мы вам понадобимся, вы знаете, где нас найти.
Он обменялся взглядами с Тау и Ван Райком, и трое торговцев молча вышли из кабинета.
До самой остановки маглева никто не проронил ни слова. На этот раз они пропустили несколько капсул и дождались пустую. Как только маглев тронулся, Джелико повернулся к Тау:
– Твои впечатления?
– Мне надо бы для верности заглянуть в архив Космической полиции, но готов биться об заклад, что этот человек не из тех, кто станет во что-то вмешиваться, если снаружи все обстоит гладко.
– Хочешь сказать, он замешан в этом деле? – нахмурился Ван Райк.
– Нет, – сказал Тау. – Разумеется, я могу и ошибаться… мне и раньше случалось обманываться, но, по-моему, по природе он – личность депрессивная, и обиталище только усугубило эту черту характера. Когда люди впервые попробовали в них жить, у многих возникали тяжелые психологические состояния.
– Ну и что же ты намереваешься найти в архивах?
– Что его предшественники, которые проявляли большую активность, провели здесь свои четыре года и сменились, а те, кто был безразличен к службе, оставались дольше. И еще я могу поспорить, что Флиндик в достаточной мере контролирует систему связи, чтобы просьбы Росса о переводе не достигали цели.
Джелико кивнул:
– Насколько я знаю правила Космической полиции, после четырех лет во враждебном окружении рапорт о переводе удовлетворяется без проволочек. Однако в таком захолустье, если просьба не поступает… или даже приходит прошение остаться… никто ничего делать не станет. Слишком дорого посылать корабль в такую даль.
Тау, наблюдавший за капитаном, заметил, как тот барабанит пальцами по подлокотнику, совсем чуть-чуть. Это значило, что Джелико принял решение.
Ван Райк вопросительно поглядел на капитана:
– Ну что, шеф?
– Если Росс не может справиться, – проговорил Джелико, – это сделаем мы.
20
– Что?!
– Меня вызвали на дуэль, – повторил Дэйн.
Они столпились в узком проходе между каютами Дэйна и Рипа. Дэйн, пятясь, вошел в комнату и уцепился за край койки, чтобы не налететь на стену. Он выглянул в дверь и увидел три лица: несколько удивленное – Ван Райка, недоумевающее – Крэйга и злое – капитана.
– Ну вот, – сказал Джелико. В его серых глазах блестели точечки серебристого света. – Собрать всю команду. Мы взлетаем.
– Не получится, шеф, – пробурчал Ван Райк. – Не можем оплатить взлет.
Дэйн увидел, как дернулся подбородок капитана, словно он хотел сказать: «А вот посмотрим».
Наступила тишина, на этот раз более напряженная, чем после первого сообщения Дэйна. Торсон знал, что капитан вполне мог вывести их из порта; с его мастерством пилотажа они, видимо, проскочили бы мимо неповоротливых шверских дредноутов, которые служат блюстителям патрульными кораблями, но, очутившись за пределами порта, они не сумеют набрать скорость, необходимую для прыжка, прежде чем защитные орудия разнесут их на атомы.
Возможно, именно на это и надеялся Флиндик.
Джелико сжал поручень трапа так, что костяшки пальцев побелели, однако, когда он снова заговорил, голос его был совершенно бесстрастен.
– Я не позволю этому негодяю убить члена моей команды. – Капитан повернулся, сверля Дэйна холодным взглядом. – Не ты это спровоцировал.
В его словах даже не было вопроса.
Дэйн знал, что будь он виноват, то его, по крайней мере, беспристрастно выслушали бы. Тем не менее он был рад, что смог помотать головой.
