Журналист прикрыл ладонью зевающий рот, потер глаза. «Надо выводить его отсюда, – подумала Вера, – а то, чего доброго, впадет в транс и потом по судам затаскает за невозможность расслабиться в праздники». Она осторожно поднялась, стараясь не издать ни звука, и поманила скучающего корреспондента за собой.
– Ну, «навсегда» – это, конечно, сильно сказано. Установка дается лишь на какое-то время.
– И действует?
– Как правило, да.
– И что же, каждый может вот так выйти на сцену, раздать указания, и зал бросится их выполнять?
– Зал, введенный в транс, непременно.
– Не смешите меня! Не станете же вы утверждать, что зал спит под влиянием энергии этого чудака на сцене, а не из-за кучи принятых лекарств?!
Вера досчитала про себя до трех: отличный способ, чтобы сдержать эмоции. Наверное, если бы она послушала мужа и решилась открыть собственный центр, можно было бы не оглядываться ни на журналистов, ни на главврача.
– Будешь сама себе хозяйка, – говорил муж, а Вера только кивала, бурчала что-то невразумительное или просто отмалчивалась. Она не боялась ответственности, не пугалась руководящей должности и обилия работы, она не паниковала при мысли, что может не справиться: времена, когда она была ведомой и сильно зависимой от окружающих, давно прошли. Но женщина понимала, что быть хозяйкой означает заниматься хозяйством, а не лечить больных. А она хотела просто лечить, это желание затмевало все остальные, и для того чтобы оно всегда исполнялось, необходимо было иногда чем-то жертвовать. В данном случае – свободой слова и выражения лица. Надо было оставаться вежливой, лояльной и излучать дружелюбие. Отсчитав заветные три цифры, Вера почувствовала себя способной на это.
– «Чудак на сцене» – врач, доктор наук, отлично владеющий техникой гипноза, – начала она довольно жестко, чтобы все же вступиться за талантливого коллегу, но тут же отступила, смягчила нападение: – А что касается использования медикаментов – тут вы во многом правы. Скрывать не буду, да, в общем, никто и не пытается скрывать, что зачастую используют намеренный обман для достижения максимального эффекта. Действительно, под видом алкоголя пациентам вводят препараты, вызывающие быстрые негативные реакции организма. Человек ощущает себя практически на грани жизни и смерти и, естественно, услышав, что эти ощущения ждут его всякий раз при приеме спиртного, начинает опасаться.
Журналист клюнул, попался на приманку, чуть руки не потирал от удовольствия и от запаха сенсации. Вере казалось, что в его глазах, мгновенно ставших злыми и хитрыми, бегущей строкой мелькнули заголовки статей: «Убийцы алкоголиков будут наказаны», «Псевдоврачи под видом гипноза губят людей», «Где достать паленую водку? Наркологи предлагают» и так далее, и так далее. Оршанский раскрыл блокнот, чуть не дрожащей от нетерпения рукой приготовился записывать и спросил со знанием дела:
– Что за препараты? В каких дозах? Санкционировано ли применение? Насколько цель оправдывает средства?
– Препараты, оказывающие губительное действие на организм, – подлила Вера масла в огонь. – Рекламировать не буду, не просите, неправильное обращение может привести к летальному исходу, а установить истинную причину подобной смерти бывает непросто, так что не думаю, что такие данные целесообразно публиковать.
– То есть вы хотите сказать, что намеренно используете лекарства, которые при малейшей оплошности приведут к смерти больного?!
Вере стало смешно. Вопрос был очевидно дурацким. Отбросить коньки можно и от аскорбинки, и каждый взрослый должен это понимать. Хотела бы она увидеть такую поликлинику или больницу, где отсутствовал риск передозировки. Почему-то подумалось об уринотерапии, и Вера с трудом сдержала готовый сорваться смешок. Впрочем, происходящий цирк ей уже надоел, подходило время визита в стационар, и от журналиста надо было избавиться побыстрее.
– Мы ничего не используем, – объявила она спокойно.
– То есть? – Его ручка нервно взлетела над блокнотом.
– В нашей клинике этот метод лечения никогда не рассматривался как гуманный и на практике не применялся.
