— Она просто не знала, от чего и от кого отказывается…
Милена презрительно фыркнула:
— Ах, ради всех богов, вы просто невыносимо сентиментальная особа! — и метнулась по комнате. Экзотическая птица, нелепо-яркая посреди стаи черных воронов. Жаль, что я ее так и не нарисовала…
Постепенно ко мне подтянулись зрители — именно те, на кого я и рассчитывала. Двое оставшихся в живых наемников; потом люди Финеара. Даже один из безмолвно сидевших за столом поднялся, как бы размять ноги, дошел ко мне бочком, держась стеночки, да так и остался за моей спиной. Они просто стояли и смотрели. Я слышала их дыхание, скрип сапог и шорох одежды, когда кто-нибудь менял положение. Они не переговаривались и не обменивались впечатлениями, но даже спиной я чувствовала, как растет их напряжение и недовольство. Торопливо простучавшая каблучками по комнате Милена обогнула этюдник, взглянула, застыла и выдохнула:
— О!
После этого возгласа и Финеар отвлекся от безрезультатной перебранки со своим упрямствующим царственным родственником. Взглянул на молчаливую группку за моей спиной.
— На что это вы там все уставились?
Я услышала над своей головой угрюмое — голос не опознала:
— Смотрим портрет, значит. Ваш, милорд, то есть.
— И что? — Финеар зашевелился, выпрямился, разминая затекшую от неподвижности спину. — Портрет готов?
Глава 20
В которой дерутся все
Я ощутила дурноту от внезапной паники: нет-нет, потяни еще! Хоть немного! В то же самое время взгляд, брошенный на портрет, подтверждал: то, чего я хотела, я уже добилась, и продолжать дальше не было никакого смысла. Финеар меж тем неспешно приближался ко мне, говоря на ходу:
— А вообще вы удивительно хладнокровная штучка — так невозмутимо рисовать, когда ваш любовник буквально в двух шагах от вас вопит от боли…
— Бранится, — машинально поправила я. И замерла в ожидании, не сводя глаз с портрета.
Финеар обогнул меня и остановился. Пару минут ничего не происходило — люди у меня за спиной сдерживали дыхание в ожидании, Финеар смотрел. Потом из-за моего плеча появилась рука с растопыренными пальцами, содрала лист, скомкала и отшвырнула в сторону.
— Ты… девка, пасквили на меня вздумала рисовать?! Да как ты посмела?
Я ожидала удара и потому успела слегка уклониться, но оплеуха все равно скинула меня на пол.
— ФИНЕАР!
И без вопля Силвера у меня в ушах зазвенело; щека одновременно пылала и онемела и, казалось, разом распухла вдвое. Я увидела шагнувшие ко мне ноги в мягких кожаных сапогах, попыталась отползти, но дорогу им заступили кривоватые ноги, обутые в грязные потертые ботинки. Горон кашлянул надо мной, прочищая горло.
— Милорд!
— Ты что, за нее заступаешься?!
— Ни в коем случае! Лупите вы там, кого пожелаете, а я только всё насчет наших денежек…
— Да будут тебе деньги! — рявкнул Финеар.
— Когда же?
— Скоро! Вот только с этими разберусь…
— Но…
— Ты мне уже надоел! — Финеар махнул рукой, и один из его людей приставил пистолет к боку главаря похитителей. Пробурчал:
— Слыхал, что тебе милорд велел? Молчи и жди!
— И конечно, дождешься… когда тебя скинут вниз со стен Гнезда Призраков, — закончила я с полу. Оба посмотрели на меня хмуро, сознавая мою правоту.
— Си-и-илвер! — вдруг завизжала Милена.
Горон тут же, словно по команде, ухватил охранника за руку, выкручивая у него из пальцев пистолет. И тому и другому кинулись на помощь соратники, возле дверей моментально образовалась куча-мала. Я поспешно отползла подальше и поднялась на ноги. Ругань, хаканье, вскрики… выстрел, люди расступились, выпустив из свалки мертвое тело, и сцепились вновь.
Милена продолжала верещать, и я наконец увидела, что было тому причиной.
Силвер уже не лежал, а сидел на пыточной скамье и с помощью какого-то железного прута пытался раскрыть кандалы на ногах. Согнувшийся палач пошатывался, держась за залитое кровью лицо, и время от времени тряс головой, как всхрапывающий конь. Ага, пригодилась-таки моя ложечка! Ведьмы нигде не было видно. Хорошо бы ее успокоили как следует. Или навсегда упокоили… Я увидела метнувшуюся к королю фигуру.
— Силвер! Берегись!
Тот вскинул руку с прутом — как раз вовремя, чтобы успеть отразить удар Финеара. Я с облегчением убедилась, что король успел уже освободиться от оков. А дальше… Дальше я замерла в нерешительности.
