И обнаруживала, что уже глубокая ночь, лишь когда догорающие свечи начинали коптить и мигать. С сожалением откладывала кисть; сидела на кровати, с удовлетворением рассматривая портрет напротив. Все у меня получается. И если ничто не помешает, вскоре я его закончу.
…И наверняка распрощаюсь с Каролем: кому же понравится, когда показывают его собственную изнанку ему самому и окружающим людям?
Но даже это сейчас не могло омрачить мое безоблачное настроение.
Все вокруг стало таким ясным и прозрачным — в королевство по-кошачьи мягко прокрадывалась осень. Густыми молочными туманами, превращающими утренний Рист в город-призрак. Золотыми нитями, каждую ночь вкрадчиво вплетаемыми в изумруды крон. По-летнему теплыми днями и ярко-звездными холодными ночами. Густой лазурью неба — даже расцветающей весной и полуденным летом не бывает такой ясной высокой голубизны. Праздничными кострами хризантем, георгинов и астр, разноцветьем вересковых ковров, эрики и безвременников, напоминающих о том, что весна прошла, но весна снова будет…
Я ходила — без Кароля — в Ботанический сад. Глаза все никак не могли насытиться богатством сочетаний цветов и оттенков — осенние растения сменили летние, а листва деревьев соперничала своей окраской с цветами.
Нигде еще я не видела столь красивой, яркой, броской осени! В южной Фьянте осени попросту нет; на моей же родине, в стране серых скал, темных елей и разлапистых густо-зеленых сосен, о ней напоминают лишь редкие всполохи красных кленов и зрелых рябин…
Я провела в Ристе часть весны и лето. Собирающиеся в стаи и улетающие на юг птицы не заставят меня покинуть его осенью, хотя их прощальные крики щемят сердце и тоже зовут в дорогу. Для кого-то время перемен весна, для меня — осень.
Я уже загадывала робко, как проведу в Ристе зиму. Поднимусь вновь к королевским садам, погляжу на любимую бухту Кароля в зимнем наряде. Простучу каблучками по скользким ото льда камням мостовых, смету рукой в перчатке снег на перилах мостиков, зарисую извечные, но никогда не повторяющиеся узоры на стеклах… Так ли здесь ветрено и морозно, как у меня на родине? Мы с Грильдой будем греть на плите красное вино с корицей и печь новогодние яблочные пироги, и, может, на них заглянет в гости милейший полицмейстер или даже Кароль…
На этом месте мои мысли сбились. Уж не Человек ли С Птицей главная причина моего желания остаться в Ристе? Я обдумывала этот вопрос серьезно, без спешки.
Все дело в том, что друзей у меня почти что нет. К сожалению, мама сумела заложить в меня слишком много благопристойности и благоразумия: у первой дочери характер оказался несгибаемым отцовским, а на последнюю просто махнули рукой. В отличие от своих сестер — прямой и открытой старшей и обаятельно-взбалмошной младшей — схожусь я с людьми осторожно и трудно. Просто удивительно, что всего за несколько месяцев Кароль сумел провести со мною так много времени и разговорить настолько, что я рассказывала ему то, о чем еще никогда не беседовала с посторонними… О Пьетро. О рисовании. О себе.
Действовало ли то профессиональное обаяние Человека С Птицей или мужская притягательность Кароля, но — увы — я не смогла противостоять ни тому, ни другому. Это уже не полудетская тайная романтическая влюбленность в ужасно взрослого мужчину. И не праздничная любовь к Пьетро, сдобренная щедрой порцией экзотической пряности Фьянты. Кароль незаметно прокрался в мое сердце, как золотая кошка осень — в его собственный город, поселился в нем, наполнив и грустью и радостью. Взрослая любовь, зрелая страсть, их огонь греет мне тело и душу. Хотя лето осталось позади, но впереди еще вся осень…
Пусть даже за ней неизбежна зима расставанья.
Глава 25
В которой ругают Волчью княжну
Он присоединился ко мне на вечерней улице — будто материализовался из тени, и вот уже неспешно идет рядом, поглядывая по сторонам со знакомым прищуром.
— Здравствуй, Эмма.
— Здравствуй, Кароль.
— Скучала по мне?
— А как же.
— И я.
Кто плавает далеко, тому врать легко, знаем мы эту мужскую «скуку»! Бесконечные войны, работа, состязания, охота — неважно, на четвероногую или двуногую дичь… А в коротких промежутках между ними можно и о женщине вспомнить. Если, конечно, война и состязание идут не за нее же.
