Сапфо, не беспокоясь больше о противнике, сделал шаг по направлению к замершей принцессе и протянул свободную руку, намереваясь дотронуться. Но встретившись с девушкой взглядом, вдруг остановился, точно натолкнувшись на невидимую преграду.
Он дернулся, словно от удара, при виде выражения ее лица.
Томительные мгновения заполонили крохотное пространство между ними. Тишина наливалась тошнотворным запахом смерти, но в окружающем сладком удушье девушка уловила прибавившийся уже знакомый прежде вкус — вкус отчаяния.
Сапфо коротко обернулся — поверженное тело соперника словно придало ему сил — и заговорил. Быстро. Хлестко.
— Однажды ты сказала, что если человек влюблен, он должен пойти на все ради любви. Пойти против правил. Законов. Угроз и запретов. Ради того, чтобы быть вместе с любимым человеком. — Слова полились из него исступленным, быстрым потоком, а принцесса все не могла оторвать взгляда от обагренной кровью узкой полоски металла, которую он продолжал сжимать в руке. — Что же изменилось? Почему теперь ты смотришь на меня так, словно я чудовище?
Его отрывистые, жесткие слова били наотмашь.
— Скажи, ты ненавидишь меня за это? — его лицо искривил ужас запоздалого озарения. Во вновь зазвучавшем шепоте мелькнуло отчаяние: — А, может, ты… полюбила его?
Почему он не уходит? Чего он ждет? Если кто-то из воинов или слуг подойдет к шатру ближе, если кто-то услышит незнакомый голос, если придет важное сообщение для Оркеса, не требующее отлагательств… Так много всевозможных «если», каждое из которых грозит закончиться плачевным итогом: Сапфо тут же поймают, схватят!
В голове Эллери только эта воспаленная мысль билась, подобно запертой в клетке птице, не давая словам мужчины шанса быть услышанными. И осознанными.
— Я сделал это ради тебя, — сдаваясь, тихо проговорил он, осознав, что она не ответит. И в темноте глаза его полыхнули ледяной синевой.
Бродяга медленно отстранился, опуская ладонь, которую все это время держал на весу, словно надеясь, что Эллери передумает.
— Я свой выбор сделал. Теперь твоя очередь.
Эллери по-прежнему пораженно глядела в знакомое, родное до самой мельчайшей черточки лицо — и молчала. И это молчание стало ему негласным приговором.
Мужчина бросил на нее измученный, пронизанный болью взгляд — и неслышно исчез меж пологом шатра, растворился в ветре, оставляя девушку наедине с остывающим телом супруга. И с необходимостью принять такое непростое решение.
Теперь твоя очередь.
Она пересохшими губами неслышно повторила его слова.
Она могла мгновенно поднять панику, указать, в каком направлении мог скрыться убийца мужа, ее несостоявшийся жених. Или могла дать ему время уйти, позволить избежать возмездия.
Как ей следовало поступить?
Принцесса еще раз бросила взгляд на лежащего супруга, словно прощаясь, закрыла глаза. И медленно начала про себя считать до ста.
С каждой новой цифрой ее сердце ускоряло тревожный, панический бег. Каждая новая цифра приближала неизбежный момент, о котором она не хотела даже думать.
«Сто».
Эллери сделала глубокий вдох.
И закричала.
Глава пятнадцатая. Не твоя вина
«Это был кочевник».
За последние семь дней губы Эллери пересохли повторять — говорить, кричать, шептать, — эти слова снова и снова.
Начиная с момента, когда встревоженные воины ворвались в королевский шатер, привлеченные криком молодой госпожи, вся жизнь принцессы стремительным клубком событий покатилась под откос. А, может, то произошло много раньше — с минуты, когда она прошептала «согласна» в церкви у алтаря не тому мужчине.
День и ночь трагическая судьба Оркеса не выходила у нее из головы. Несчастный мужчина, главной причиной несчастий которого стала она, Эллери, являлся всякий раз, стоило закрыть глаза. Она вновь видела его предсмертный взгляд, полный боли и тоски, заново переживала те страшные мгновения, когда из последних сил он отвернулся, не желая на пороге смерти видеть ее лицо.
Эллери проклинала безжалостную судьбу, злилась на Сапфо, одним взмахом меча вновь перевернувшего ее жизнь с ног на голову, и еще сильнее злилась на себя. Потому что при всей чудовищности совершенного Бродягой поступка она все равно не смогла, не сумела перестать переживать, думать о нем, бояться за него.
