Но теперь, снова и снова воспроизводя в памяти смазанные картинки случившегося, девушка поняла, что медлил он из-за руки. Ранение чёрной стрелой, когда-то полученное им по её вине, оказалось куда глубже, чем она представляла.
Принцесса ведь видела в свой приезд в его замок, как непросто мужчине удавалось скрывать свою немощность от посторонних, как раз или два его лицо кривила вспышка боли, — но тогда она не придала значения, поверив его словам о лекаре. А теперь ко всем её переживаниям прибавилась еще и тревога за его здоровье.
Эллери вздрагивала всякий раз, когда приходили новости, — ей казалось, что вот-вот кто-нибудь гневно закричит, когда имя убийцы будет раскрыто. Она понимала, что стоит прозвучать имени Сапфо, — и начнется война. А об её последствиях принцесса знала не понаслышке.
Но пока все новости касались лишь в спешке выдвинувшихся из её родного замка придворных — во главе с самим королем, безутешным отцом, так рано и неожиданно лишившимся сына.
Её снова и снова расспрашивали о случившемся, просили в деталях рассказать об убийце — пока ей удавалось успешно лгать, но она понимала, что повторять эту ложь, глядя в глаза отцу Оркеса или его брату, будет гораздо сложнее.
К девушке вернулись былые кошмары.
Придворный лекарь считал, что каждую ночь во сне она заново переживала смерть супруга. Эллери не разубеждала этого высокого худого старика с крючковатым носом и выпученными, как у рыбы, глазами, благо, сонное зелье он для неё все-таки изготовил.
На самом деле ей вновь начал сниться лес. Вот только в этих снах она больше не была человеком.
Внутри неё клубилась тьма, не было никаких мыслей, никаких желаний, кроме одного — она отчаянно искала кого-то, с жадностью, с болезненным остервенением шла по чьим-то следам, принюхивалась, впитывала слабую ниточку запаха, гнавшую её куда-то вперед.
Зелье привычно спасло, погружая в мир темноты и забвения. Вот только лекарь честно предупредил, с жалостью глядя на девушку, что в её и без того истощенном состоянии долго принимать лекарство нельзя. И кроме всего прочего посоветовал больше питаться и чаще бывать на свежем воздухе.
Эллери сделала вид, что прислушалась к его словам, и даже действительно стала выходить на прогулки в сопровождении немногословной служанки. Однако на деле она отчаянно приглядывалась и прислушивалась — не раздадутся ли звуки подъезжающих экипажей, не зазвучат ли уставшие голоса вернувшихся домой хозяев?
И вот, сегодняшним днем, когда в замок прибыл отец Оркеса вместе с придворными и её собственным отцом, когда она увидела старую няньку, с усилием выгружающую свои старые кости из кареты, девушка не выдержала.
Эллери бросилась к ней, забывая про недавнее потрясение и свои переживания, про решение больше ничего никогда ей не доверять.
Какой же она была глупой! Теперь даже эти казавшиеся неразрешимыми сомнения и укоры меркли на фоне произошедшего.
Она рыдала, уткнувшись в худощавое плечо, а няня ничего не спрашивала, гладя заскорузлыми пальцами мягкую рыжую макушку.
Даже отец снизошел до объятий — неумелых, быстрых, неловких, но на миг наполнивших душу принцессы теплом.
В тот вечер две женщины сидели на огромной кровати, обнявшись. Няня баюкала, точно маленькую девочку, принцессу, а та опухшими от слез глазами наблюдала, как за окном тает в чернильной ночи закат.
Она ни о чем не спрашивала, но Эллери понимала, что это была только передышка. Ниньи наверняка захочет узнать, что произошло на самом деле, и принцесса заранее молила небо дать уверенности на то, чтобы её ложь прозвучала убедительно.
Отец был непривычно тих.
Поначалу она списала эту странность в его поведении на печаль и скорбь. Но что-то в его глазах, когда он задумчиво смотрел на неё во время трапез или редких совместных прогулок, заставляло ощущать растущее беспокойство.
Эллери отказывалась признаваться в том даже себе самой, но взгляд отца пугал. Она видела в нем отражение своих страхов, не дававших ей покоя каждый миг, чувствовала, что её страшная тайна для него не является таковой.
В его взгляде читался приговор Сапфо.
Но принцесса все равно была благодарна отцу за одно только молчание. Выдержать откровенный разговор с ним сейчас она бы не сумела.
