Застывшие на почтительном расстоянии у входа стражники не обернулись. Впереди блестело яркое пятно костра, в теплом, нагретом за день воздухе звучали беседы и смех немногочисленных людей.
Эллери перевела взгляд вверх — и замерла. На гладком, застывшем точно одна огромная капля смолы черном небе властвовала луна. Крупная, круглая словно бусина, заливавшая весь мир холодным белым светом.
И от этого света, от предчувствия, что должно произойти сегодняшней ночью, принцессу вдруг начала бить крупная дрожь. Девушка обхватила себя руками в тщетной попытке согреться — но разве возможно было таким способом отогреть замерзшую душу?
Задернув полог, она встала босыми ногами на мягкий ковер, стараясь не смотреть на гору разложенных одеял, призванных этой ночью заменить собой королевское ложе, и застыла, прикрыв глаза и вновь прислушиваясь к окружающему миру, скрывающемуся за стенами шатра, — не идет ли уже ее супруг?
Где-то далеко ржали голодные лошади, ожидающие ужин, несмело хихикали молоденькие служанки, остановившиеся поболтать с воинами.
Внезапно все прочие звуки отошли на задний план, ибо ее слух вдруг уловил то, чего подспудно она так боялась: звук чьих-то вкрадчивых шагов, приглушенных мягкой листвой.
Девушка скорее почувствовала, нежели услышала, как всколыхнулись потревоженные створки шатра.
Не в силах раскрыть глаза, она напряженной тетивой, готовой сорваться в любой момент, застыла в центре, боясь обернуться.
Чужое теплое дыхание обдало ее шею, она затрепетала, выдыхая обреченное напряжение.
Но внезапное прикосновение мужских губ к обнаженной шее заставило ее приглушенно охнуть и стремительно обернуться.
Но это был вовсе не ее супруг.
Перед ней стоял Сапфо.
Одетый во все черное, точно простой наемник или вор, под покровом ночи испытывающий свою удачу.
Мужчина стоял так близко, что она слышала торопливый стук сердца. Вот только чьего именно — своего? его? — сказать не могла. В эту минуту, потрясенная, ошарашенная более всего на свете нежданной встречей, она бы не смогла назвать даже своего имени.
— Что ты здесь делаешь? — пользуясь безмолвием рассудка, прошептали разом пересохшие губы, и в окружающей их тишине эти слова прозвучали невыносимо громко.
Он не ответил, продолжая просто смотреть на нее.
Во взгляде его плескалось восхищение. И мука, и затаенная ярость, и отчаянная решимость.
— Ты обезумел? — спрашивали ее губы, в то время как глаза жадно впитывали каждую черточку до мурашек знакомого образа.
— Да, — раздался хриплый ответ, и Эллери затрепетала от негромкого звучания этого низкого бархатистого голоса, по которому она, оказалось, так успела соскучиться. — Я потерял рассудок в тот самый миг, когда узнал, что моя женщина станет женой другого мужчины.
«Моя женщина».
Могли ли два слова принести столько удовольствия и боли одновременно?
Сбрасывая наваждение, принцесса сделала шаг назад, и только небо знало, чего ей это стоило. От присутствия синеглазого короля разбегались мысли, а с таким трудом обретенный здравый смысл на глазах рассыпался на части.
— Я ждала, что ты придешь раньше. Теперь уже ничего не изменить.
Эллери попыталась воздвигнуть стену между ними, напоминая не столько ему, сколько себе о том, что все кончено.
Взгляд Сапфо неуловимо потемнел. Она отвернулась, не в силах смотреть ему в лицо и видеть, как на нем проступает неподдельная боль.
— Уходи. Скоро здесь будет мой муж.
Оказывается, отчаяние имело свой вкус.
На плечо девушки легла тяжелая горячая рука. Дрожь, прокатившуюся по телу от этого простого прикосновения, невозможно было скрыть, и Сапфо хрипло рассмеялся, не убирая ладони.
И вдруг…
— Отойди. От. Моей. Жены.
Прозвучавший голос мог бы заморозить океан.
Сапфо медленно повернул голову, устремляя взгляд на застывшую на пороге фигуру.
Это не могло происходить наяву!
Еще утром Эллери ее собственная жизнь представлялась выпотрошенной шкуркой животного, на которой не осталось ни одного уцелевшего кусочка. Сложно было представить, что еще можно было сотворить дурного с уже неживым существом.
Но судьба в очередной раз продемонстрировала наивность заблуждений принцессы.
