– Но, родич, разве та ведьма единственная на Квиттинге владеет чарами? Восточный Ворон принял мои жертвы перед отъездом – значит, он жив и полон сил по-прежнему. И если будет нужно, я верю, он снова сумеет превратить в камень врагов, которые ступят на наши берега.
– Может быть, и так. – Сигурд кивнул. – Только знаешь, ведь не зря боги плели цепь для Волка из корней гор. Эти корни уходят слишком глубоко – они бесконечны, и ни одно чудовище не найдет силы их порвать. Каждое дерево, каждый камень, каждая травка имеет свой корешок. Пусть маленький – в бесчисленном числе они соберут неодолимую силу. Сила земли растет из нее самой. И сила племени тоже. Ни один герой не поможет, если в народе нет силы, и ни один враг или предатель не погубит, если сила есть.
– А у нас есть? – прошептала Борглинда, боясь говорить в полный голос, чтобы не выдать слез.
Она отчаянно хотела верить, чтобы быть достойной этих мужчин, среди которых сидела; но за свою жизнь, самую короткую из них из всех, она видела слишком мало силы и слишком много слабости, себялюбия, раздора.
Ей ответили не сразу, и это молчание резало сердце. Казалось, она стоит над обрывом белых скал Витфьорда и смотрит вниз, в синюю морскую воду, а вода так далеко, что широкий фьорд кажется узким ручейком. И необьятная громада пустоты между ней и морем гудит могучими ветрами, тянет в свои холодные объятия…
– Этого я не знаю, – наконец сказал Сигурд. – И никто из людей не знает. Это знают только боги, только Один, который видит, много ли силы в каждом из нас, и может взвесить, намного ли потянет все вместе. А мы узнаем… со временем. Со временем все мертвое истлеет, все живое прорастет. Может быть, я этого и не увижу… Ну, что ж, я видел прошлую славу Квиттинга и приду к богам с гордо поднятой головой. Я жил в сильном племени. А ты, дочь моя, доживешь до его новой силы и новой славы. Обязательно доживешь. Твои дети создадут ее. Я тебе обещаю.
Сигурд осторожно погладил Борглинду по блестящей от слез щеке, и она попыталась улыбнуться. Она верила Сигурду, как самому Одину. Если он сказал, что она доживет до новой славы своей земли, она верила в это, не поверить в это было нельзя. Так нельзя не верить зимой, что придет новая весна. Иначе не бывает, так боги устроили мир.
– Но чтобы наши дети родились, нам нужно что-то сделать, – тихо сказал Даг.
В другое время Гельд первый расхохотался бы над этим неловким выражением, но сейчас он даже не улыбнулся, правильно поняв, какие действия имеет в виду его двоюродный брат.
– Родич! – Даг посмотрел на Сигурда. – Если ты не знаешь, как нам отстоять свою жизнь и свободу против той ведьмы, то кто же тогда… кто еще знает.
– Меч отбивают мечом, – ответил Сигурд. – На Квиттинге есть и другие люди, умеющие колдовать. Взять хотя бы Сиггейра, того колдуна из Тюрсхейма. Ты же говорил, что он теперь у вас?
– Да. – Даг кивнул. – Он сказал, что без Волчьего Камня святилище мертво, как тело без сердца, и ему там нечего делать.
– Еще я знаю, что Горм из Стоячих Камней владеет разными чарами. Может быть, и боевыми тоже. Да и мой родич Рам, – Сигурд кивнул на Гельда, имея в виду отца своего внука, – тоже кое-что понимает в плетении заклятий и начертании рун. Если трое сильных мужчин объединятся, неужели они не одолеют одной женщины?
– Злая женщина – такая сила, какой не одолеют и трое злых мужчин, – со вздохом сказал Гельд. – Но кто убоялся до битвы, тот уже ее проиграл. Надо попробовать. Пробовать всегда стоит. Так говорил… один очень умный человек.
При этих людях Гельд не решился назвать имя Торбранда, а про себя отметил, что мудрые речения конунга фьяллей стоит запомнить покрепче. Торбранд Погубитель Обетов доказал свое умение действовать.
– Если ты не против, Даг, я поеду с тобой и сам поговорю с моим отцом, – предложил Гельд.
– Я знал, что мы будем вместе, – просто ответил Даг. – Мы же родичи.
На площадке святилища Стоячие Камни горел огромный костер, и отблески пламени доставали даже до обрыва вершины, до высокой гряды темных валунов. Казалось, то один, то другой валун вдруг выскакивают из моря мрака, качаются, силятся взобраться из пустоты на вершину.
