Хорошо, что часть беседы взяла на себя Борглинда. Рассказывая, она волновалась, краснела, заново спрашивала себя, всегда ли поступала как должно, не опозорила ли в чем-нибудь свой род? Опозорить себя и Лейрингов в глазах Дага, который держал свою собственную честь так высоко, казалось хуже смерти. Когда Борглинда увидела его, входящего в гридницу, услышала голос, встретила первый взгляд, в ней что-то прояснилось, будто в полутемном доме вспыхнул огонь. Сама богиня Фригг указала ей веретеном на Дага сына Хельги и внушительно сказала: «Вот». Мать Богов не тратит слов понапрасну, а больше ничего не нужно. Вот он, достойная пара тебе. Это не понимание и уважение, не восторг и трепет – это убежденность, что все решено. Прежняя любовь к Гельду, пылкая и яркая, как огонь на соломе, сразу показалась детской и несерьезной. А Даг был женихом, лучше которого и придумать нельзя: они ровня по рождению, воспитанию, по всему. Разговаривая с ним, Борглинда испытывала радостное смущение и гордость. Ее чувство бежало впереди событий (у девушек это нередко бывает), и она ощущала себя как бы уже помолвленной с ним, потому что так и должно произойти. А Даг смотрел на нее с теплым дружелюбием, сочувствуя ей и гордясь, что дочь южных ярлов так достойно показала себя в испытаниях, и легко было поверить, будто они знакомы и связаны всю жизнь.
– Не сочти меня излишне любопытным! – учтиво извинялся Даг перед Гельдом. – В другое время я пригласил бы тебя погостить у нас в Тингвале, и там мы имели бы время для неспешных и подробных бесед. Но те новости, которые привез я сам, не позволяют долго ждать. Возможно, что уже скоро Один и Тюр поведут нас в новые битвы.
Новости Дага и правда не внушали радости. Боги отвернулись от квиттов. Торбранд конунг, которого считали погибшим, вернулся и принес с собой легендарный меч великана Свальнира. Сам Свальнир был им убит, и корень силы Квиттинга оказался подрублен. Жена Свальнира, всем известная ведьма Медного Леса, изменила и мужу, и племени: она последовала за конунгом фьяллей, и ее называли теперь его женой. Это ее огненные чары зажгли Острый мыс, а Один не потрудился пропеть свое седьмое заклинание, что гасит пламя, «коль дом загорится с людьми на скамьях»[25]. Это ее боевые оковы* опутали квиттов и заставили выпустить из рук оружие, потерпеть сокрушительное поражение от врага, который был недавно ими разбит, обессилен и уступал по численности. От Острого мыса остались одни головни, остатки жителей разбежались. Рассказывали, что фьялли увезли за море на продажу целые корабли, нагруженные пленными. Гримкель конунг исчез, и никто с той жуткой ночи его не видел.
– По всему выходит, что скоро фьялли снова пойдут на Квиттингский Восток, – говорил Даг. – И мой отец, и все понимающие люди в том убеждены. Мы послали корабль в Эльвенэс к Хильмиру конунгу. Он обещал помочь с войском, если возникнет надобность. Ты же знаешь, – обратился он к Гельду, – что моя, то есть наша, сестра Хельга замужем за Хеймиром ярлом, сыном Хильмира? Он не оставит нас без поддержки.
– Но где Торбранд возьмет новое войско? – говорил Сигурд. – Или та проклятая ведьма умеет оживлять мертвых?
– Если она умеет накладывать боевые оковы, то оживлять мертвых не потребуется. Будет достаточно десяти фьяллей, чтобы одолеть сотню квиттов.
После этого все помолчали. И если мысли Гельда вертелись вокруг вопроса, как бы избежать боя в таких неудобных и, прямо скажем, нечестных условиях, то все остальные, как мужчины, так и Борглинда, выход видели только один: сразиться и погибнуть со славой.
– Да, – чуть погодя вздохнул Сигурд. – Квиттинг был побежден только Квиттингом. Не Фьялленландом. Квиттинская ведьма, зло нашей души, подрубила корень наших гор и вырвала меч из наших рук. Я не отчаивался, когда погиб Стюрмир конунг. Конунг – верхушка дерева. Ее сломает бурей, а взамен поднимется три новых. Но Свальнир… Наш корень…
У Борглинды задрожали губы, на карих глазах влажно заблестели слезы. Слова Сигурда для нее прозвучали приговором самого Одина. Даг бросил на нее быстрый взгляд и поспешно сказал:
