12
С улицы Слиской – в Маньчжурию
Потом война. Вот такая. Искать ее пришлось далеко, за горами уральскими, за морем байкальским …
Януш Корчак. «Дневник», гетто, май 1942 года
Осенью 1904 года выпускник факультета медицинских наук Варшавского императорского университета Генрик Гольдшмит записывал впечатления от Михалувки и помещал их в «Израэлите». Готовил к печати фельетоны из «Кольце», которые должны были выйти под заголовком «Глупости». Печатался в газете «Глос».
Русско-японская война длилась уже много месяцев. Из-за плохой подготовки и плохого командования части русской армии терпели одно поражение за другим. Россия проводила одну мобилизацию за другой. По всей империи в армию забирали солдат запаса, больных, стариков, негодных к военной службе. Сорок два процента российских военных сил составляли поляки из Царства. Трагический парадокс: от лица России, которую они ненавидели, поляки должны были сражаться за Маньчжурию, которая им была совершенно ни к чему, с японцами, которым они желали победы.
Когда в Царстве объявили очередную мобилизацию, Польская социалистическая партия организовала демонстрацию – 13 ноября 1904 года на Гжибовской площади в Варшаве, под костелом Всех Святых; демонстрацию начал рабочий Стефан Окшея, который поднял вверх красный флаг и запел «Варшавянку». В толпу ворвались царские жандармы с саблями в руках, они пытались перехватить флаг. Социалисты начали стрелять в них. На помощь жандармерии подоспела кавалерия. Начался бой. Арестовали шестьсот шестьдесят трех человек, были раненые и убитые, но была и радость, что удалось преодолеть парализующий общество страх.
Антивоенные демонстрации вспыхивали и в других городах Царства. Там тоже доходило до драк с полицией. Начинался период диверсионных операций, которые проводили боевые группы ППС: они повреждали мосты, чтобы задержать транспорт, едущий в Россию, совершали попытки взорвать царские памятники, нападали на российских чиновников. Все жарче становились политические споры касательно тактики переговоров с царским правительством: просить или требовать уступок?
Корчака интересовали, прежде всего, повседневные людские беды. В «Глосе», в рубриках «С кафедры» и «На горизонте» он напоминал о том, что семьи солдат брошены на произвол судьбы, без средств к существованию, без всякой помощи. Крестьяне распродают имущество, запасы еды уже истощились, наступил голод, растет число нищих, учащаются преступления. Никто понятия не имеет, где искать фонды для помощи нуждающимся. Кто должен ими заниматься? Правительство? Магистрат? Община? Благотворительность?
Он сопоставлял вопиющие факты: резервисты из Калишского уезда, отправляясь на войну, с трудом собрали сорок один рубль одиннадцать копеек и пожертвовали эти деньги на святую мессу, которую служили одновременно в пяти костелах, тем самым препоручая Богородице и святому Иосифу, покровителю Калиша, судьбы своих близких: матерей, жен, отцов, детей, – а поклонник панны Виктории Кавецкой, примадонны варшавской оперетты, подарил ей бриллиантовое колье стоимостью тридцать шесть тысяч рублей.
В воскресенье, 22 января 1905 года, петербургские рабочие пришли к Зимнему дворцу с петицией, в которой требовали восьмичасового трудового дня, свободы слова и печати, права на забастовки и на создание профсоюзов. Солдаты начали стрелять по ним. Несколько тысяч человек погибли, несколько тысяч были ранены. «Кровавое воскресенье» положило начало революции. По всей России забушевали забастовки и мятежи. В Царстве Польском соцпартия объявила всеобщую забастовку.
28 января 1905 года к забастовке рабочих присоединилась молодежь из средних и высших школ, требуя ввести обучение на польском. В тот же день на совещании в Варшавском императорском университете собралось шестьсот студентов. Они сорвали со стен, растоптали и выбросили из окон царские портреты. Утвердили резолюцию, которая провозглашала солидарность с революционным движением пролетариата, требовала дать нациям право на самоопределение и ввести в школах обучение на национальных языках. Объявили бойкот университету. Явились солдаты и разогнали студентов. Подобное собрание прошло и в политехническом университете. На следующий день ректоры закрыли оба заведения. Лекции и практические занятия прекратились. В апреле университетские власти попытались возобновить их. Студенты продолжали бойкот. Следующая попытка была предпринята осенью. Безрезультатно. Представители молодежи объявили, что бойкот будет продолжаться до тех пор, пока заведение не станет польскоязычным. Русские студенты в знак солидарности с поляками уехали учиться в империю, в российские университеты. Польские и русские профессора подали в отставку.
