Мы с Либером подолгу засиживались в столовой, а после того, как она закрывалась, часто не могли бросить спор и шли в мою каюту, где продолжали его с новой силой. Иногда я и вовсе после работы отправлялся прямиком в каюту, а Либер заходил позже, принося с собой кофе и чай. Сонные, но упрямые каждый в своём, мы так и спорили временами до утра.
В один из таких дней я лежал на кровати, уставившись в потолок и погрузившись в свои мысли. От них отвлекла лишь дверь, захлопнутая Либером.
—Ты что такой пасмурный? , как только вошёл.
Протягивая мне чай и находясь в предвкушении ответа, он сел на кровать. Я же приподнялся и говорю ему:
—Либер, скажи мне, что ты думаешь о смерти?
—Ну и взгляд же у тебя, друг мой! – посмеивается он, отвечая. – Ты глаза-то свои видел? Ну не глаза, а шары! Успокойся, прошу тебя. Всё, что кажется тебе сейчас страшным, и смерть в том числе, не является таковым в самом деле. Всё это пролетит, жизнь пролетит, ты и заметить эту смерть не успеешь, как уже не сможешь о ней думать…
—Так вот именно! – отвечаю я ему. – Именно это и страшит меня более всего. Я долго размышлял сегодня о том, что смерть настигает нас в настоящем, а не в будущем. Мы глядим на неё, как на нечто далёкое, в то время как смерть поджидает нас в нашем настоящем. Но вот ещё важный вопрос: существует ли настоящее? Если и так, предположим, что существует, но тогда такое существование не имеет никакой основы, оно не закреплено, не укреплено. СУЩЕСТВОВАНИЕ! Ты только подумай! Это ведь путь от НИЧТО К НИЧТО! Вот что оно есть! И как только оно ЕСТЬ, его уже НЕТ! И не успевает жизнь показаться на свет, как она уже смерть и ничто! А смерть есть самое одинокое и дальнее странствие. Вечное странствие в никуда!
Лицо Либера стало серьёзнее, всё же оставаясь притом игривым и насмешливым. Он отвечал так:
—Вечное странствие в никуда, значит… Хорошо, ну а что если это не так? Знаешь, жизнь прячется, прячется от нас, прячется от раскрытия, прячется от самой себя, от познания самой себя, её не раскусить. Так вот слушай: что если смерть – это вовсе никакой не конец? Не является ли смерть новым началом, новой игрой, новым завитком жизни?
Я тут же перебил его:
—Ах, Либер, не смеши меня! Ведь ты сам не веришь во всю эту чушь!
—Ну чушь это или не чушь – вовсе не важно! , чего я хочу! А я не хочу предаваться унынию, так что мне всё равно, во что верить, мне всё равно, правда это или нет. Я верю в это тогда, когда это помогает мне жить дальше. Понимаешь?
—Понимаю ли я? Возможно, и понимаю, но как потусторонние бредни могут быть правдой? Какая же это правда? Это абсурд! – спорил я дальше.
—. – Абсурдные события, происходящие в абсурдном мире, – не такой уж и абсурд! Хорошо, позволь мне кое-что рассказать тебе. Хоть я и не считаю, что человек способен познать что-либо с помощью логики… Я считаю, что наши мысли – это путаница, ком, лавина. В них нет истинной логики, лишь логика человеческая… Но всё же я расскажу тебе об очень интересной позиции, объясняющей, что такое смерть. Но для начала необходимо спросить, что ты думаешь о бабочках… Так что же ты о них думаешь?
—Да ничего я о них не думаю, переходи скорее к делу! – ответил я раздражённо.
—Ладно, , я однажды слышал одну очень красивую байку о бабочках… Ты ведь знаешь, что бабочка не сразу становится бабочкой? Сначала из яйца развивается гусеница, гусеница в свою очередь перерождается в куколку, и только тогда куколка перерождается в бабочку, и вот лицезреем мы её красивую и порхающую! А что главное в этой истории, так это то, что мы можем думать о смерти не как о конце, а как о новом начале и переходе в нечто другое… Точно куколка, мы, умирая, должны превратиться в бабочку!
—И что же ты, мечтаешь в бабочку превратиться? – спросил я шутя
—Нет, Сигниф, я мечтаю, чтобы этот Корабль вынесло однажды на твёрдую землю, которую можно было бы ощутить под ногами. Достаточно твёрдую, чтобы убежать вместе с тобой прочь в невиданные просторы. Счастливыми и свободными представляемся мне мы с тобой в сказочных мирах и заоблачных далях, , сделавшись теперь достаточно серьёзным для нашего разговора.
