— А к моему хозяину Клодию ты не пойдешь, славный Балдегунде? — спросил один из германцев бандитского вида. — Ты же знаешь, сам Цезарь благоволит нашему предводителю, и я слышал, что именно Цезарь тебя освободил в день больших гладиаторских игр. Так в знак благодарности императору послужили нашему Клодию.
— Я воин, я не люблю грабить безоружных и слабых людей, я хочу биться с достойными врагами…
В питейное заведение зашел человек, кутаясь в плащ. Он внимательно осмотрел шумную компанию здоровенных бородатых мужиков и направился к ним.
— Ты Балдегунде? — незнакомец безошибочно определил среди компании варваров их вожака.
— Ну, я! А ты кто такой, разорви меня Фенрир!
— Тебя хочет видеть мой господин. Он из влиятельных римлян, он щедр и очень богат.
— Что ему нужно от меня?
— Он желает, чтобы ты служил ему.
— Зато я того не желаю, тем более я совершено не знаю, кто такой твой господин.
— Он обещает тебе хорошие деньги за безупречную службу.
— И какова эта сумма?
Незнакомец приблизился к Балдегунде и прошептал что-то на ухо.
Германец вскочил с места и воскликнул:
— Слава Тунару! Он услышал наконец-то меня. Вот это стоящее дело! Я готов служить твоему господину! Веди меня к нему! И скорее!
Компания оживлено загалдела. Боги услышали просьбу славного гладиатора о достойном заработке и прислали человека в плаще. А это был не кто иной, как сам Квинт Фаррел. Это именно Долабелла послал для столь деликатного поручения.
Балдегунде быстро простился с друзьями и крикнул на прощанье:
— Мы еще увидимся, друзья! Кто из вас храбрецов разделит службу вместе со мной! Мне нужны проверенные воины и телохранители!..
И вот Балдегунде привели в дом Долабеллы. В его кабинет. Сенатор вышел из-за ширмы, осмотрел могучую фигуру бывшего гладиатора и похлопал Балдегунде по плечу.
— Я видел твои подвиги в Большом Цирке, любимец германских богов. Исполнен ли ты большим и искренним желанием верно послужить мне? Ты храбрый и отменный воин и будешь командиром моих телохранителей. Я дам тебе отдельную комнату, хорошее жалование, одежду, еду, даже деньги на «волчиц» и рабынь. По рукам?..
Германец на секунду задумался и согласился.
— По рукам!..
Через три дня Долабелла вызвал к себе начальника охраны.
— Вот тебе первое поручение, доблестный воин. Пойдешь в бывший дом казненного сенатора Валерия Коты и убьешь этого щенка по имени Иван Сальватор. Он спас жизнь моему врагу. И значит он мой враг. Уберешь контуберналиса — получишь неслыханные деньги, земельный надел и три дня отдыха. И развлекайся, как пожелаешь.
Балдегунде крепко призадумался.
Этот юноша Иван Сальватор — любимчик Цезаря и его спаситель. За него Балдегунде, и к Одину не ходи, казнят в Мамертинской тюрьме, и останки сбросят в Тибр на съедение рыб. К тому же именно Сальватор попросил Цезаря даровать ему свободу. Он оказал ему неоценимую услугу, а он так его «отблагодарит»! Но германец недолго колебался. Блеск золота затмевал разум германца. И он решился на убийство Сальватора. Для этого дела он взял трех своих проверенных в сражениях товарищей.
* * *
Иван внезапно проснулся…
Шла гроза, и грохот стоял неимоверный. Это струйки дождевой воды вылетали из ртов фигурок нимф, расположенных вдоль края наклонной крыши и, собираясь в более большие струи бурлящей воронкой, с оглушительным шумом через отверстие падали в атриум.
Но не от водного грохота проснулся Иван. Чутье Ивану подсказывало, что кто-то чужой проник в его жилище. И кажется этот чужой не один. Их несколько. Но кто они? Грабители, воры, наемные убийцы? Какие их цели? Лишить жизни Ивана или просто его ограбить. Но как они проникли в дом? Кто их впустил? Предатель из числа рабов? Может это сделал Ахиллес. Ведь он знает, где хранятся драгоценности и деньги. А где интересно Фабий? Его помощь нужна сейчас как некогда! Но Иван чтобы не обнаружить себя не стал звать центуриона.
Контуберналис Цезаря нащупал под подушкой рукоятку меча, взял оружие и тихонечко встал с кровати. Затушил быстро светильник и спрятался за занавеской. Сердце контуберналиса едва не вылетало из груди от избытка адреналина. Ладони стали потными, горло сжало, и в животе появился противный холод страха перед неизвестной опасностью.
