В синем углу у нас Элли Грей – «Зараза из Уикома». На ее счету уже имеется одно разбитое сердце, и у нее убийственное сочетание великолепного ума и великолепных ног; способна послать любого компаньона в нокаут с помощью своей ослепительной улыбки».
Элли не понимала, что значит мягкий спарринг. Я не пробыл за своим рабочим столом и минуты, как она влетела в комнату с неприступным, деловым видом и бросила на стол какой-то файл.
– Это счет за сделку для Нортона Фишера. Мне просто нужно, чтобы ты быстренько его проверил.
Я поднял глаза на Элли, но по ее лицу невозможно было ничего прочитать, и я обратился к счету. Мы оба знали, что нам нужно поддерживать сердечные служебные отношения.
– Думаю, тут какая-то ошибка, – заметил я. – Получается, что тебе заплатили двести пятьдесят фунтов стерлингов в час.
Лицо Элли чуть исказилось – так старалась она не показать, что ей хочется, чтобы я видел, как она старается скрыть улыбку.
– Йан подумал, что пора мне немного прибавить, и остальные компаньоны согласились. – Она небрежно взмахнула рукой. – Десять фунтов в ту или иную сторону не играют роли.
Но она знала, что играют. И знала, что я это знаю. Мне хотелось не поддаваться зависти, но ничего не получалось. Последний раз, когда Элли улыбалась такой вот победной улыбкой, мы оба были без одежды.
Всего за несколько месяцев она с легкостью меня обошла. Я уже полтора года сидел на почасовой оплате в двести сорок фунтов стерлингов, и мне не помогали ни мои частые просьбы, ни шутки. Дело в том, что тут имели значение не деньги, а статус. Статус же был всем. Таким образом вас стимулировали, чтобы вы работали еще лучше. Мне так часто советовали прибавить еще 5 %, что, должно быть, сейчас я уже выдавал все 685 %, работая на износ.
Зазвонил телефон, и я схватил трубку. Это был Грэхем.
– Надеюсь, вы сможете ко мне заглянуть в течение, скажем, ближайших тридцати секунд, – произнес он резким тоном.
Скрывая свою тревогу, я повесил трубку.
– Прости, Элли, мне нужно бежать. У меня встреча кое с кем из компаньонов. – Теперь пришел ее черед расстраиваться.
Я помчался к Грэхему. Жестом пригласив меня войти, он попросил закрыть дверь. Это был плохой знак. Обычно он держал дверь открытой, с готовностью объясняя, что так ему видно, кто в какой юбке пришел и какой она длины. «Брючный костюм – это самое ужасное, что только можно было придумать по части дамской одежды», – любил он повторять.
– У меня есть пара вопросов. Во-первых, вы будете чем-нибудь заняты в уикенд на следующей неделе? – Не успел я ответить: «Я собираюсь заполнить свою жизнь, отныне пустую, таким количеством рабочих часов, что в следующем году вы сможете уйти в отставку и прохлаждаться на Барбадосе», как он продолжил: – Хорошо. Рад сообщить вам, что вы прошли на следующий тур. В следующий уикенд в каком-то отеле в Мидлендс[64] будет работать этот новый аттестационный центр. Как мне сказали, вас туда сердечно приглашают.
Я улыбнулся в ответ.
– Полагаю, меня не потребуется приглашать дважды.
– Если вам не повезет, всегда можно сделать еще одну попытку в следующем году или еще через год – словом, еще много лет подряд.
– Я понял.
– Хорошо. Но в любом случае вы молодец. И должны гордиться, что продвинулись так далеко. Впрочем, было бы неплохо приложить еще больше старания – скажем, как можно больше появляться в офисе, занимаясь важными делами – ну, что-то в этом роде. Может быть, находиться здесь немного больше, чем обычно. – Хотя я понятия не имел, как это можно сделать, я все же кивнул. – Как ваш друг мисс Грей. Вчера она пришла первой, а ушла последней – так мне сказали. И ничто так не впечатляет, как работа в воскресенье. Впрочем, вы сами это знаете. – О'кей, сказал я себе, Супер-юрист начинает действовать прямо сейчас.
Мне показалось, что сейчас уместно вновь поднять вопрос о моей почасовой оплате. У Грэхема сделался несколько смущенный вид, когда он понял, что мне известно о повышении ставки Элли. Однако он объяснил, что не смог бы рекомендовать кого-то сразу после нее. Напрашивался вопрос, отчего же он не рекомендовал меня в первую очередь, но я придержал язык.
