– Не забудь надеть ранец. Весь запас частиц как раз в нем. Скорострельность у этой штуки порядка ста восьмидесяти выстрелов в минуту.
Помимо ружей окружающие нас ящеры взяли по нескольку небольших блестящих цилиндров, сделанных из металла, похожего на латунь. Сверху цилиндра – небольшой колпачок. Жаарр подошел к нам, протянул каждому по три таких же.
– Вот, возьмите. Срываете вот эту крышку и бросаете. Через… три секунды – взрыв.
Похоже, Жаарру все еще трудновато ориентироваться в нашей системе исчисления, и на миг он задумался, переводя инопланетную меру в земную.
– Хорошо. Жаарр… я привык называть тебя так, без номера… ничего, если я так к тебе буду обращаться? – уточнил я.
– Не вижу в этом проблемы. Итак, ты что-то хотел спросить?
– Да. Так что случилось на корабле? Я примерно понял, но все же интересно увидеть целую картину.
– Из-за сбоев в питании, связанных с тем монстром, что поселился в реакторе и активно рос, пожирая энергию и домашних зверей, проснувшихся вместе с самими колонистами после очередного сбоя и преждевременного отключения работы криокамер. Позже монстр перешел и на пожирание колонистов. Он хитро прятался, это сейчас он обнаглел и разросся, а раньше его не обнаруживали при проверке реактора. Из-за сбоев в электричестве также стали отключаться ИИ и процессор, отвечающий за протоколы поведения. Многие начали задумываться, у них появились «неправильные» мысли. Они внезапно поняли, что являются не единственными в этом мире уникальными личностями, а всего лишь биороботами, выращенными только потому, что это менее затратно, чем создание синтетика – полноценного разумного робота. И живем мы до пятидесяти лет только потому, что, несмотря на все протоколы поведения, постепенно мы, набираясь как жизненного опыта, так и мудрости, все же начинаем думать в неправильном направлении. Именно поэтому возраст искусственно ограничен.
Глаза Жаарра сузились, а весь его вид выражал явный гнев, чего с ним раньше не случалось.
– Как я мог быть таким слепцом, не видя очевидного ужаса своего существования! Впрочем, это сейчас не важно. Так вот, колонисты стали выходить из-под контроля. Они осознали свое рабское существование и попытались разорвать этот порочный круг. Произошел бунт, причем в тот момент, когда мы упали на этот ледяной спутник. Первую команду корабля истребили, кроме инженеров, которые работали у реактора и заблокировались в помещении возле него. Именно им удалось получить сигнал-сообщение с родной планеты о провале эксперимента и заразе из наноботов, которая медленно окутывает планету и пожирает ее. Так что, осознав, что родины уже нет и надо как-то дальше жить, инженеры согласились сотрудничать с колонистами. На корабле – множество пищевых заводов, разных лабораторий, в том числе и генной инженерии, имелись капсулы клонирования и репликации. Инженеры создали новое поколение нашей расы. Точнее, взяли за образец нашу расу до того, как корпорации получили полный контроль над планетой. Когда еще было разделение на пол и тому подобное. А дальше поколения стали сменять поколения. Старые умирали, молодняк утрачивал знания. Спустя десятки поколений колонисты совсем одичали, разучились писать и считать, осталась похожей только устная речь – и та сильно искаженная. Естественно, они разделились на группировки или, если сказать точнее, на племена. У каждого племени – своя территория. Единственное, что они умеют, – пользоваться оружием. Это знание охотнее воспринималось новыми поколениями. Но даже оно частично утерялось, ибо включать максимальную мощность для своих ружей они уже не умеют. В целом картина такая.
– Почему, кстати, ИИ при возобновлении питания не продолжил работу? – спросил Кирилл.
– Потому что инженеры, присоединившиеся к восставшим, его отключили. Причем не программно, а физически, как и процессор, отвечающий за протоколы поведения. Теперь, я считаю, его включать и не нужно.
– Все готовы? – спросил помощник капитана по имени Жаарр Б-100.
Он медленно оглядел присутствующих. Я сделал то же самое, с удивлением обнаружив, что комната больше не захламлена, потому что большая часть того, что мне казалось мусором, перекочевала на скафандры, и теперь являлась неким подобием защитных пластин.
