Противников четверо, до них, судя по дальномеру, тридцать метров. Особых проблем не должно быть, но каждый новый бой – это риск. Даже если противники не отличаются меткостью.
– Что там? – спросил Кшиштоф.
– Четверо диких. Я могу начать их расстреливать, но рядом с ними дверь, кто-то из них успеет нырнуть в помещение.
– Тогда делаем это вместе. Сначала убиваем крайних, чтобы затруднить возможный побег.
– Жаарр, слышал?
– Да.
– На счет три. Раз, два три.
Я нажал на спусковой крючок, и металлический шарик, сопровождаемый хлопком, моментально преодолел расстояние до виска первого ящера. Стоящие по соседству дикие вздрогнули, когда на них брызнула кровь товарища, но еще не успели понять, что происходит, как Жаарр и Кшиштоф дали залп. Последний ящер опомнился и попытался пройти к двери, чтобы скрыться в соседнем помещении, но ему помешали упавшие товарищи, преградив дорогу и заставив на мгновение замешкаться. Так что я успел сделать второй выстрел. Поскольку стрелял по движущейся мишени, то не стал целиться в голову. Шарик с силой ударил в самодельную броню в месте сварного шва, пробил ее и застрял где-то в теле.
– Быстрее, пока на звуки выстрела не прибежали другие, – произнес я, помчавшись вперед.
Мимо, обгоняя меня, пронесся дрон Жаарра. Сам же инопланетянин на миг остановился возле убитых, заглянул в их глаза.
– Что ты там медлишь? – спросил его Кшиштоф.
– Иду. Нужно было кое в чем убедиться.
– Убедился?
– Да. У них отсутствуют глазные имплантаты, поэтому они не заметили нас. Мои глаза способны видеть и в инфракрасном, и в ультрафиолетовом диапазоне, и если бы не чип, то от вала информации постоянно болела бы голова. Эти дикие – точно не колонисты или бойцы. Я не знаю, кто они. Более того, у них явно выраженное строение тела самцов, чего не должно быть – мы отказались от половой привязки уже как сотню лет, переложив все размножение на искусственные инкубаторы и строго регулируя численность населения. Сюда. Сейчас будет спуск вниз. Пока никого не наблюдаю, до цели еще триста метров в ваших системах исчисления.
– Значит, имплантаты есть у всех ваших?
– Да, есть простые. А есть, как у военных, усиливающие и меняющие тело, и даже искусственные руки и ноги.
– А почему вместо военных для боевых действий не используете роботов?
– Потому что вырастить бойца и снабдить его имплантатами выходит дешевле, чем собирать полноценного робота. К тому же роботы все же имеются, только обычно это небольшие боевые летающие дроны. Делать, как вы говорите, человекоподобного – нецелесообразно. В общем, глядя на убитых, я могу сказать одно – это не мои сородичи. Я не знаю, кто это такие и откуда они взялись на корабле, такое чувство, что кто-то открыл дверь в наше дремучее Средневековье и привел их сюда, снабдив современным оружием. Их речь я понимаю с трудом, многие слова искажены. Да еще компьютер, управляющий протоколами поведения, не работает. Все мои сослуживцы и товарищи мертвы, их скелеты окаменели. На корабле появился какой-то монстр, мы застряли во льдах спутника газового гиганта в десятках тысяч парсеков от дома. Если бы я не был подготовлен к стрессовым ситуациям, то уже сошел бы с ума от страха, – внезапно признался Жаарр.
Такое признание инопланетянина – что-то новое. Мне он совсем недавно казался сдержанным и холодным, словно биоробот, но сейчас я впервые заметил в нем проявление эмоций.
Мы сбежали по лестнице и оказались в темном коридоре. Световые панели здесь вообще не работали, так что я сразу перешел на ночное зрение. Окружающее окрасилось в зеленые цвета. Мы находились в широком коридоре, справа и слева к нему примыкали выходы, под нами вместо привычного пола – мелкозернистая решетка, под ней виднелся проход и переплетение кабелей, тянущихся в сторону массивной двери напротив нас. Самое же странное – это множество надписей рядом с дверью, на полу и стенах. Более того, у самой двери я заметил десятки оплавившихся свечей.
– Что это? – тихо спросил Кшиштоф.
– Не знаю, – пожал плечами Жаарр. – Надписи трудно понять. Символы знакомые, но отличаются от привычных. Хм. Тут какие-то молитвы, просьбы о спасении и покровительстве. Обращения к богу Салазуну. Салазун? Бред какой-то.
