– Хорошо.
– Тогда в путь, – решительно произнес Кшиштоф.
– Эй, что у вас там случилось? – внезапно раздался в общем канале голос Луи Бастьена.
– Валентину похитил какой-то монстр. Мы уходим к реактору, так как именно там этот монстр и живет.
– Стойте, ни в коем случае не уходите с места. Мы скоро прибудем.
– Когда? – спросил я.
– Через час.
– Простите, но это долго. Дорога каждая минута. Поддерживайте сигнал, мы станем отправлять вам пакеты данных каждые десять секунд, чтобы вы были в курсе, куда мы прошли.
На несколько мгновений повисло молчание.
– Будьте осторожны. Мы постараемся прийти как можно раньше.
Я решительным шагом пошел к дверям. Можно было бы, конечно, попытаться пройти по тоннелю, но залезать в узкое пространство, где тебя легко может атаковать и схватить щупальце – не самое лучшее решение.
Двери стремительно поднялись, словно понимая, что мы торопимся.
– Держись, Валя, я уже иду, – прошептал я, выходя из отсека управления.
Говорят, в начале двадцать первого века такое понятие, как «любовь», практически исчезло. Люди машинально произносили это слово, но не верили в него. Более того, стали появляться теории, утверждающие, что любовь – это просто животный инстинкт, который искусственно романтизировали в книгах и фильмах. И вообще всё – инстинкты. А то, что не вписывалось в созданную картину мира, «просвещенные», а точнее циники, обзывали глупостью или сумасшествием. Сумасшествие – когда человек бросается с гранатами под танк, сумасшествие – когда вызывает огонь на себя. Сумасшедшими и глупыми «просвещенные» стали называть мужчин, готовых умереть ради любимых женщин, ведь такая смерть противоречит инстинктам, главный из которых – размножение, а размножения не будет, если отдать за самку жизнь. Эти так называемые «просвещенные» начали рассказывать, что любви нет, что женщина не стоит даже того, чтобы ради нее задницу от кресла оторвать. Популярные интернет-пользователи стали высмеивать влюбленных, выливать на них тонны грязи, добиваясь, чтобы люди перестали любить и относились друг к другу как половые партнеры. Против чувства любви затеяли самую масштабную войну. Не только против любви женщины и мужчины, но и вообще против любви людей к людям. Мужчин, женившихся на женщинах с детьми и пытавшихся стать для них отцами, также высмеивали – ведь принять чужих детей, их растить и любить означало идти против картины мира, созданной противниками любви.
Но история расставила все по своим местам. Этих циничных людей не стало, а любовь осталась.
Приборы работают в полную силу, сканируют пространство в поисках звука или тепла, датчики движения фиксируют любое изменение положения предметов. Сейчас я, движимый чувством, мчусь вперед, словно какой-нибудь герой древнего боевика, готовый смести любого на своем пути.
Чуть позади бежит Кшиштоф. Вот тоже странный человек! Познакомились мы меньше месяца назад, а сейчас он идет следом, готовый рискнуть жизнью. Причем Валя для него – чужая женщина. Подозреваю, что он даже не испытывает к ней никаких чувств и идет сражаться, только чтобы помочь мне. Вот чем такое поведение можно объяснить? Каким инстинктом? Смешные, наивные люди – те, что подумали, будто раскрыли все тайны и поняли, как наш мир устроен.
Дрон Жаарра летит впереди, разведывает обстановку, сканируя коридоры.
– Далеко нам? – спросил я в который раз инопланетянина, который держался то впереди, то позади нас с астрофизиком.
– Еще метров четыреста, – терпеливо повторил ящер. – Приближаемся к группе диких.
Да, именно «диких» – так мы стали называть собратьев Жаарра, забывших язык и поделивших корабль на зоны влияния.
– Они не заметили мой дрон, так как помещение темное. Мы можем обойти их по левому коридору.
– Сколько времени займет обход? – спросил я.
– Минут десять.
– И не факт, что и в тех коридорах нет диких?
– Логично, – согласился Жаарр.
– Будем прорываться, – заключил Кшиштоф.
Мы дошли до указанного поворота, я осторожно выглянул за угол. Впереди сумрак, поэтому я включил тепловые датчики в совмещенный режим, когда поверх обычного изображения накладывается еще и тепловое.
