Консул - страница 29

— Да, всегда готов! — Ваня вскинул в пионерском салюте руку.

— Ты сумеешь молчать?

— Да, — твердо ответил Ваня. — Я буду хранить это в тайне.

— А если попадешься с листовками и тебя будут допрашивать и будут бить, ты не выдашь товарищей?

— Нет. Я буду так же тверд, как сам Антикайнен. Клянусь!

Эйно и Свен пожали Ване руку.

Сердце Вани бешено колотилось в груди. Лишь бы ему поверили!

Доверие товарищей, как дорого оно! И он этого доверия хотел лишить Эйно. Страшно подумать.

— А ты меня простил? — спросил тихо Ваня.

— За что? — удивился Эйно.

— За то, что я плохо подумал о тебе.

Эйно взъерошил волосы на голове.

— Мы долго изучали друг друга. Я рад, что поняли. Поверили друг другу. Итак, начнем… Пиши: "Свободу Антикайнену".

Ваня старательно вывел крупно: "Вапа Антикайнену".

Эйно нахмурился:

— Ты сделал в двух словах две, даже три ошибки. Две грамматических и крупную политическую.

Ваня недоумевал.

— Ты написал "Удочку Антикайнену". А мы требуем свободы. "Удочка" пишется "вапа", а "свобода" — "вапаа". Ты поставил на конце русское "у". Это политическая ошибка. Ты пишешь по-фински, а думаешь по-русски. Газетчики сорвут такую листовку, сфотографируют, напечатают в газетах и будут утверждать, что эти листовки писались в Советском Союзе, а не в Финляндии. Что писали их русские. Ни один финн не напишет на конце "у". Будут кричать, что свободу Тойво требуют русские, а не финны.

У Вани запылали щеки.

— Первый блин всегда комом, — сказал по-русски Эйно. Он очень любил поговорки.

Теперь Ваня старался и по нескольку раз проверял текст, прежде чем положить в пачку. А горка листовок росла.

Эйно сказал:

— На сегодня хватит. Аккуратно уложи листовки в резиновый мешочек, а в другой — чистую бумагу и бутылочки с тушью. — Я присмотрел здесь расщелину под скалой, спрячу туда, а завтра наш связной заберет, и ребята будут расклеивать.

Эйно приоткрыл дверь на озеро.

— Видишь, на той стороне скала, похожая на вздыбленную волну. Так под ней есть пещерка. Туда и положу… Ну, я побежал, а вы тем временем напустите в баню парку, да побольше…

Ваня вытащил железными щипцами из печи раскаленный камень и опустил в чан с водой. Белый пар плотно заполнил баньку. Стало жарко. Свен схватил веник, окунул его в кипяток и стал размахивать над Ваней. Горячая струя хлестала по телу. Прибежал Эйно, быстро разделся, пощекотал Ваню ледяными пальцами и подставил спину под веник. Парились всласть. Эйно лежал на самой верхней полке и, дрыгая ногами, визжал от восторга.

— Недаром говорят, что баня — аптека для бедняка, — сказал он.

Потом спрыгнул вниз, схватил мотыгу, спустился по обледеневшей лесенке на озеро, стукнул несколько раз мотыгой по еще неокрепшему льду и окунулся в прорубь. За ним, разгоряченные, в облаках пара, выскакивали по очереди Свен и Ваня. Ледяная вода обжигала тело так, что дух захватывало, а потом они пулей летели в баню. Снова обмахивались вениками, а под пальцами катышками сползала старая кожа и скрипела новая — горячая, тугая и чистая.

Освеженные, возбужденные вышли из бани.

Эйно и Свен свернули на лесную тропинку, Ваня поднялся наверх к дому.

Над домом в пару облаков ныряла разопревшая луна. Ваня постоял на крыльце, посмотрел на баню, где он только что принял боевое крещение. Из трубы полз легкий дымок и таял в ветвях сосен. И за озером виднелась, как вздыбленная волна, скала.

Ваня вошел в дом.

Тучи темные, тяжелые, плоские нескончаемым конвейером ползли с моря на город. По улицам бурлили пузырчатые потоки воды. Дворники в брезентовых плащах подгоняли их жесткими метлами. Машины двигались на малых скоростях, чтобы не обдавать водой и без того мокрых, раздраженных пешеходов. Все было серо, беспросветно, уныло. Только дуб, раскинув привольно свои упругие жилистые сучья, поблескивал новорожденными, с подпалинкой листьями и наслаждался этой купелью.

Ярков поднялся на крыльцо консульства, сложил зонтик, отряхнул его и приготовился вставить в бамбуковый складной чехол, как увидел, что к подъезду подъехала машина — такси, дверцы распахнулись, и из нее вышел, вернее, выскочил… Матюшин. Тут же завизжали тормоза, и, разбрызгивая веерами воду, остановилось другое такси, впритык с первым. С криком: "Стой, гадина, предатель!" — из второго такси таким же манером выпрыгнул человек и кинулся за Матюшиным.