— Я верю, сынок.
Под вечер сидел с бабусей во дворе и с жаром рассказывал ей «и про строение вселенной, и про происхождение жизни». Бабуся слушала с интересом и задавала вопросы. Зазвонили в церкви, бабуся встала, перекрестилась и сказала:
— Зараз пiду до церкви. Тiльки завтра ти менi доскажи. Она ушла, а я сидел и растерянно думал: «Как же так? Как же так!?..» Прошло какое-то время, и я перешел в атаку на отца:
— Неужели ты веришь в сотворение мира, сотворение человека и другие такие чудеса?
— Да нет, в это я, конечно, не верю.
— А почему же ты и в церковь ходишь, и крестишься? Папа молчал.
— Почему ты молчишь?
Сейчас скажу. Еще помолчал, а потом стал говорить о том, что человечество, начиная с первобытного состояния, все время развивается, и в процессе развития у него меняется представление об окружающем мире, в том числе и о Боге, поэтому так много религий, и то, что меняется представление о Боге не означает, что Бога нет:
— Вселенная безгранична и бесконечна. В этом ты не сомневаешься?
— Конечно.
— И неужели ты думаешь, что во всей безграничной и бесконечной вселенной человек, живущий на нашей планете, — единственное разумное существо?
— Ну, наверное, есть люди и на других планетах и в других солнечных системах.
— Люди! Вот и у нее есть зачатки разума. — Папа показал на проходившую кошку. — И где-то не может не быть разума, развитого настолько сильнее нашего, что по сравнению с человеком он — Бог.
— И ты думаешь — он влияет на нашу жизнь?
— Этого я не знаю. Я только думаю, что если Бога нет, то существование человека, как разумного существа, бессмысленно. Тогда он только животное, а его ум — всего лишь приспособление для выживания, как у быка – рога, а у волка — клыки.
— А почему ты ходишь в церковь и крестишься?
Снова папа помолчал, но я терпеливо ждал.
— Вот на тебе костюмчик. Предположим — он у тебя один, и тебе больше нечего одеть.
И вот, он износился. Что ты сначала сделаешь: приобретешь новый, а потом этот выбросишь, или сначала этот выбросишь и голым будешь искать новый?
Я молчал, не зная, что ответить. И папа молчал, а потом вдруг сказал:
— Побываешь в церкви, и на душе станет легче.
Больше у нас с отцом разговора на эту тему не было.
Дни рождений — общий праздник с гостями и ужином. Больше всего гостей у Гали. У меня немного: Резниковы, Майоровы, а из Кропилиных всегда только Вера. Когда мне исполнилось 12 или 13 лет, Майоровы подарили мне часики, которые можно было носить и как карманные, и как ручные. В то время ручные часы — большая редкость, особенно у детей. Я пришел в восторг, носился с ними, всем показывал, восклицая:
— Вот подарок, так подарок!
Лиза позвала меня в дом и сказала:
— Умерь свой пыл. Подумай: приятно ли другим гостям слушать твои восторги? Мог бы уже и сам сообразить.
Мне шел пятнадцатый год. Вечером за общим столом Галя пожаловалась, что не успевает с подсчетами, которые брала домой, и попросила меня помочь. Показала как их делать и как проверять, и я несколько дней после уроков занимался этой работой. Прошло какое-то время, и Галя, сев за общий стол, протянула мне деньги.
— Это твой заработок.
— Я помогал тебе не за деньги.
— Это деньги не мои, они — за твою часть работы. Не крути носом и не играй в благородство.
Смотрю на папу.
— Раз заработал, чего же отказываться? Дают — бери. Взял и протянул их Лизе:
— В общий котел.
Нет, Петушок, это твой первый заработок. Пусть он тебе и останется. Я попросил Галю, чтобы она брала работу и для меня, и стал регулярно зарабатывать и вносить деньги в общий котел, но мне оставляли не помню уже какой процент заработка на карманные расхода.
— На личные нужды, — сказал Федя Майоров.
Кто-то поинтересовался, на что я потратил свой первый заработок. С трудом заставил себя сказать правду.
— Мама заняла.
Молчание. Сережа начинает разговор на другую тему. Иногда по воскресеньям папа и Михаил Сергеевич ездили на бега и скачки. Раз взяли меня. Скачки понравились очень, но их было мало, а на бега смотреть было не интересно, и больше я туда не ездил. У папы были знакомые, к которым он ходил играть в преферанс. Летом иногда играли у нас.
