— Домой не идешь?
— Дюся затеяла кое-что перешивать, благо — у хозяев есть швейная машинка. Что мне там делать?
Мы пошли в парк.
— Правильно ли я понял, — спросил Толя, — что ваша экспедиция к татам сорвалась, и Моне ничего не удалось выяснить?
Я рассказал все как было, кроме наших с Моней рассуждений по поводу случившегося.
— Не этот случай, так другой, а все равно у вас ничего, кроме неприятностей, не получилось бы.
— Почему? И почему у тебя такой уверенный тон?
— Потому что у нас запрещена частная инициатива. Ты думаешь — она запрещена только в промышленности, торговле и прочей хозяйственной деятельности? Не знаю, может быть по закону — и только в этом, но практически — во всем. И в науке, и в искусстве. Оно и понятно — все берется под контроль. А ну как вы со своими изысканиями придете к выводам, не соответствующим официальным установкам? Разве такое можно допустить? Вопросами, подобными тому, которым заинтересовался Моня, может заниматься только государственное учреждение — какой-нибудь научный институт. А для этого он должен добиться включения в план своих работ этого вопроса и, наверное, доказать его значение и актуальность. План работ, конечно, утверждается и корректируется вышестоящими инстанциями, какими — я не знаю. И результаты исследований тоже. И никакой самодеятельности! Чтобы какие-то Драгуль и Горелов частным образом занялись такими делами? Шутить изволите, ваше превосходительство?
— Да-а... Ты, конечно, прав. Но как ты до этого допер? Аж завидно.
— Не сразу. Раньше я об этом не задумывался, было только какое-то смутное ощущение, что у нас планируется, надо – не надо, решительно все... Брату отклонили тему научной работы, и где? В наркомате коммунального хозяйства. Как неактуальную. Будто там сидят самые умные и самые знающие. А Александр Павлович считает, что она актуальна. Пойди — разбери. Ну, вот... А когда вы с Моней отправились к татам, что-то меня сразу стало смущать, засело в башке и сидело, и крутилось, и варилось, пока я не пришел к определенным выводам, и теперь меня с них не сдвинешь. А как же это Моня не понимает, где тут зарыта собака? Чего доброго, — еще захочет снова отправиться к этим вашим татам.
— Не захочет. После такой сцены на улице — неудобно там появляться.
Выкупались в Тереке, посидели в павильоне — сухое вино и мороженое.
Есть в жару не хотелось. Пошли в Долинское, почти дойдя до него, улеглись в тени на свежее сено, такое мягкое — совсем не колется, сняли рубашки и майки. Разморило, не хочется ни говорить, ни двигаться. Курим. Пепел падает на Толину грудь, он вздрагивает, рычит и продолжает курить.
— Сейчас пепел опять упадет на тебя.
— Ну и пусть. Неохота шевелиться.
Толя вздрагивает, рычит, затягивается, и я вижу, как на папиросе нарастает пепел. Поспали, потом убеждали друг друга, что надо встать и освежиться в речке, но долго не вставали, наконец, поднялись и пошли купаться.
Женя и я получили денежные переводы с просьбами высылать продовольственные посылки. На костре топили сливочное масло, а в плотницкой мастерской топорами подгоняли окорока к размерам посылочных ящиков. Продовольствия здесь хватало, а так называемых промтоваров, — самых ходовых, — почти не было. В Нальчике, в предгорной его части, — а это почти весь город, — почва каменистая, куда ни пойдешь — кремнистый путь блестит, и не только блестит, но и быстро стирает обувь, а ходим мы много — что еще здесь делать? Сначала обувь чинили, потом пришла пора покупать новую, а ничего подходящего в продаже нет. Мотя, ссылаясь на Льва Толстого, предлагает ходить босиком.
— И приятно, и полезно, и покупать ничего не надо.
— Толстой ходил босой в своей усадьбе, а не в городе, — возражает Толя.
— Тоже мне город, — бурчит Моня.
— А мы не Львы Толстые, — говорит Мотя, — можем ходить и в городе. Ведь не арестуют же нас за это.
— Попробуйте, — говорит Дюся. — Может быть, войдет в моду.
— Босиком в городах? — спрашиваю я. — Представьте майскую демонстрацию, и все босые.
— И на мавзолее? — спрашивает Толя.
— Там ног не видно, — отвечаю я.
— Если на мавзолее будет Мотя, можете не сомневаться — босиком, — говорит Женя и, чуть помолчав, добавляет: — Босяк на мавзолее.
