В институте — стабильный коллектив архитекторов-руководителей, у нас на курсе они время от времени меняются. Программа курсового проекта — одна, а у каждого руководителя — свои приемы проектирования, свой вкус и своя манера руководства. Проекты руководимых комплектуются где-то и кем-то, без нашего участия, но у многих студентов — свои любимые руководители, к которым они стремятся попасть, и в большинстве случаев их желания осуществляются. А мне хочется поработать у разных руководителей.
На втором курсе я – в группе из пяти человек, которой руководит пожилой добродушный немец Бергвальд. Тема курсового проекта — коттедж, а в программе предусмотрен выбор варианта: одноэтажный, с мансардой и двухэтажный. Я выбрал с мансардой. Студенты начали работать в библиотеке: ищут подходящие решения. Программа составлена так, что готового проекта не подберешь, но подходящую идею найти можно. Я не иду в библиотеку — мне интересно все решить самому. На это уходит много времени, и я от других отстаю. Бергвальд говорит мне:
— Вы, я вижу, относитесь к тем людям, которые все хотят решить сами и игнорируют то, что уже давно всем известно. Ну, попробуйте, если вам так хочется, — время еще есть. — Раздается смех. — А вы напрасно смеетесь. Именно таким способом и создается что-то принципиально новое — и в науке, и в технике, и в искусстве.
В другой раз Бергвальд сидит вместе с моей соседкой Асей за ее столом, и мы слышим их разговор:
— Да все хорошо, кроме крыши. Архитектура маленьких домиков — это архитектура крыш, интересная крыша — интересный и домик. Зелень и интересные крыши — красива вся застройка.
— А я как раз сейчас и работаю над крышей — вот видите, сколько у меня эскизов.
— Эскизов может быть еще больше, а все равно интересным дом не будет.
— Почему? Посмотрите на этот вариант. Разве плох?
— Очень хорошо. Но это крыша не для вашего дома.
— Почему не для моего? Она прекрасно садится на мой дом.
— Понимаете, крыша — это не шляпа, которая хорошо садится на разные головы. От чего зависит форма крыши? Как, по-вашему?
— Ну, от материала кровли.
— Правильно. От этого зависит уклон. А еще от чего зависит форма крыши? А? Как вы считаете?
— Ну... От конфигурации стен.
— Правильно! Ваш дом в плане — прямоугольник. Это определило форму крыши. Форма проста: двухскатная или четырехскатная.
— А я так и начала. Но видите, что получается: похоже на сарай.
— Совершенно верно. Но это не значит, что все дома с такими крышами похожи на сараи. От чего это зависит? Как вы думаете?
— От пропорции. Вы думаете — я не понимаю? Вот я и ищу другую форму крыши.
— Вот в этом и есть ваша ошибка. Нельзя делать сложную крышу только ради красоты. Это ничем не оправдано, а значит это — фальшь! Сложная крыша вытекает... Нет, так не говорят. Она... она...
— Протекает, — говорит Женя Курченко. Раздается хохот. Смеются все группы со своими руководителями, а вместе со всеми и Бергвальд.
— Это верно, — говорит он, — если ее плохо сделать, но это не значит, что ее нельзя делать. Ее надо делать тщательно. Ася, вы понимаете, что я хотел сказать?
— Поняла. Значит, мне надо или менять пропорции дома, или усложнять конфигурацию стен. А это не будет фальшью?
— Если конфигурация стен определена планировкой дома, какая же тут фальшь?
— Выходит — все сначала. Ой-ой-ой!
— Не надо расстраиваться. Вы только учитесь проектировать и набили себе первую шишку. А шишек еще будет много — это неизбежно. Надо только из шишек извлекать пользу. А какая польза из этой вашей шишки? Здесь две пользы. Во-первых, вы теперь усвоили, что нельзя делать фальшь. Это относится не только к крыше, часто — к фасадам, которые – сами по себе, как декорация, конструкция дома — сама по себе, обычная ошибка начинающих. Во-вторых, нельзя проектировать по частям: сначала — планы, потом — фасад, потом — крышу. Надо проектировать все сразу.
— Вот об этом и я вам все время толкую, — раздается голос другого руководителя. — Иначе будете все время переделывать.
Бергвальд пересаживается за мой стол и рассматривает мои эскизы.
— Планы... могут быть... Размеры площадей, кажется, немного нарушены.
