В тишине со двора послышались чьи-то шаги. Идущих было двое: одни шаги были мелкие, торопливые, все время спешившие вслед за другими, более размеренными и тяжелыми, которые, однако, продвигались к дому неохотно, то приостанавливаясь, то снова устремляясь вперед. Урматеку и кукоана Мица вопросительно переглянулись. Не успели они перемолвиться словом, как увидели на пороге Катушку, — не стучась, вбежала она в стоящий нараспашку дом и торопливо пробежала по знакомым комнатам. Лицо ее осунулось, потемнело, взгляд застыл, глаза потускнели, — сомнений не было, случилось что-то ужасное. Очутившись в комнате, она вздохнула и, обернувшись назад, сказала в темноту, откуда только что появилась сама:
— Проходите, пожалуйста! Вот мы и пришли. Это здесь.
В круге света возник худой, низкорослый, неопрятно одетый человечек. Лицо его, от скул и до подбородка, было как бы стесано. Был он небрит, смущенно смотрел в пол, и благоухало от него кислым запахом винного погреба. По тому, как он моргал, тянул и заикался, сразу было ясно, что он едва-едва приходит в себя.
Катушка прерывающимся голосом произнесла несколько слов, как гром небесный поразивших Урматеку с Мицей:
— С Тудорикэ… несчастье!.. Он все видел! — и упала на стул.
Поначалу кукоана Мица смотрела на все происходящее с недоверчивым неодобрением. Из-под полуопущенных ее ресниц поблескивал острый недоброжелательный взгляд, в котором легко было прочесть пренебрежение к такой безрассудной и легкомысленной женщине, как Катушка. Урматеку же решил, что хотя о разрыве их еще не было сказано ни слова, Катушка, воспользовавшись запоем Тудорикэ, намеревается затеять грандиозный скандал. В любое другое время это бы только польстило его мужскому самолюбию, но теперь, когда они вместе с кукоаной Мицей были поглощены обдумыванием их семейного будущего, эта выходка его чрезвычайно разгневала.
— А ты кто такой? — негодующе набросился он на незнакомца.
— Геня Тонку.
— Ну, а дальше?
— Приятель покойника.
— Какого покойника?
— Господина капитана!
— Что? Тудорикэ! Что с ним? А ты не врешь? — громко заговорила Мица, не в силах поверить страшной вести.
— Помер, кукоана! — простодушно подтвердил Тонку.
— Ты его сам видел? — спросил Урматеку.
— Видел! — ответил тот.
— Что же случилось? Как это произошло! — дрожа, стала расспрашивать кукоана Мица.
— Да вот, — начал рассказывать Тонку, — я, господин капитан да еще двое приятелей собрались сегодня с утра пораньше. Сидели мы в одной корчме, где часто бываем, возле Пантелимона. Господин капитан пил, столько пил, сколько никогда в жизни не пил!
— Короче! — прикрикнул Янку.
— Сидели мы так, чокались да разговаривали и опять чокались, вы, сударь, и сами знаете, как оно все бывает, покуда господин капитан не вспомнил про своего отца. Тут он заплакал.
— Ну что же дальше? — нетерпеливо понукала его кукоана Мица.
— Заплакал и говорит, что отец у него больной, что не видел он его несколько лет и что он, господин капитан то есть, подлец, но он немедленно пойдет и навестит отца… Встал, значит, и пошел. Другие-то уже на ногах не стояли, а я, я его друг, я за ним следом! Шли, мы шли и дошли до Маркуцы.
— А потом?.. Потом что? — испуганно и нетерпеливо твердила Мица.
— Меня он у ворот ждать оставил. А сам в больницу вошел, потому как в военной форме. Ждал я его, ждал, да и заснул… Разбудили меня тычками фельдшера какие-то и орут во всю глотку: «Этот вот знает, потому как с ним вместе пришел!» Только я тогда ничего не понял.
— При чем тут смерть Тудорикэ? — закричала, выходя из себя, кукоана Мица.
— А вот при чем! — убежденно произнес Тонку. — Ведь отец у господина капитана, оказывается, того-с, сумасшедший! А нам откуда было знать об этом, никто нам ничего не говорил. А помешанные они и есть помешанные, чудится им всякое, ну и бесчинства разные творят.
Урматеку невольно поднял глаза на портрет Григоре. С пышными, тщательно расчесанными бакенбардами и веселой улыбкой на лице смотрел он, нарисованный углем, из угольной темноты на Янку.
Янку почудилось, что надвигается на всех них густая опасная мгла. А Геня Тонку под впечатлением увиденного в больнице рассказывал, будто все, что произошло, было еще у него перед глазами:
