Все хорошо, что хорошо кончается. Откинувшись на подушки, я полулежала на диване в положении больной - сотрясение мозга я все-таки получила, хоть и несильное - и не могла не наслаждаться ситуацией.
Я гордилась собой: шутка ли, благодаря мне раскрыли целую сеть распространителей наркотиков! Это стоило пары царапин и шишек. Конечно, выглядела я не слишком стильно - синяк на скуле проступал сквозь грим, а волосы вымыть было невозможно из-за раны на виске. Но я соорудила на голове тюрбан из цветастой косынки, а так как к тому же на мне было вышитое египетское платье-балахон, то я стала похожа на «побитую мужем цыганку», как заметил Марк.
- Это твое сокровенное желание, по Фрейду, - побить меня? - спросила я, пытаясь наложить на щеки еще один слой пудры перед приходом гостей.
- Может, мне бы этого и хотелось, но тогда я тоже ходил бы с синяками, - вздохнул он. - Так что мне остается только посадить тебя под домашний арест.
Но тут пропел дверной звонок, и этот разговор заглох сам собой.
Теперь наша гостиная была заполнена людьми, и собрались они здесь ради меня или благодаря мне. Рядом со мной на диване возлежала Глаша в позе маленького сфинкса, она меня охраняла, то есть никого не подпускала близко, кроме Марка, который на положении хозяина все-таки имел право сесть рядом, хоть и на самый краешек, Сергею Крутикову она повиляла хвостиком - родственник все-таки, Майка, который тоже оказался у пас в доме - привез мне от Тамары очередной сценарий, - моя верная собачка встретила приветливо, но когда тот наклонился, чтобы поднять упавшие на пол листы и подать их мне, то она вдруг решила, что он подошел ко мне непозволительно близко, набросилась на него с лаем и умудрилась-таки его цапнуть; бедный парень просто оторопел.
- Я к тебе со всей душой, косточку принес, а ты… - ошарашенно произнес он, отскочив и поднося укушенный палец ко рту.
Марк хмуро молчал, но я видела, что его губы кривятся в улыбке, которую он не смог скрыть. Надо же - он был доволен! Почему-то Марк невзлюбил нашего нового осветителя и в разговорах наедине безжалостно издевался над моим юным поклонником. Вот и сейчас, когда Майк робко отступил в дальний угол, он вслух произнес:
- Правильно, Глаша, молодец! Вот как надо охранять Агнессу!
Майк принял эти слова на свой счет и начал оправдываться:
- Я бы обязательно поехал вместе с Агнессой в больницу, если бы только знал про ее планы! Тогда с нею ничего бы не случилось… Но ведь она мне сказала, что у нее много работы и она целый день проведет дома!
Я удивилась - никто, кроме сотрудников «Ксанта» и оперов, не был осведомлен о моих позавчерашних приключениях; Тамаре я сказала, что я просто поскользнулась и неудачно упала. Откуда же Майк узнал про больницу? Но не успела я, не обращая внимания на свирепое выражение морды лица мужа, задать ему этот вопрос, как в дверь позвонили: пришел новый посетитель.
Смущенно потоптавшись у двери, в комнату вошел капитан Филонов с тремя слегка помятыми сиреневыми гиацинтами в руках. Был ли это просто визит вежливости, или он пришел за какой-то новой информацией, было неясно, но у Глаши сложилось свое мнение по этому поводу, и она на пего зарычала, когда тот посмел ко мне приблизиться.
Марк не реагировал - наверняка он уже предвкушал, как завопит бравый капитан, укушенный нашей плюшевой игрушкой; он считал Филонова фанфароном - именно так он и назвал его, когда мы накануне наконец остались вдвоем. Больше всего его разозлило, что капитан втянул меня в эту авантюру с наркологической больницей - «заговор идиотов» - вот его точные слова. Я тогда промолчала: мне было удобно переложить часть вины на мента, хотя идея была целиком моя.
Однако Филонов обманул ожидания Марка - у него оказалась отменная реакция, как и положено сотруднику МУРа. Он вовремя отскочил и, переминаясь с ноги на ногу, остался стоять, теребя в руках букетик. Я сжалилась над ним и, главное, над ни в чем не повинными цветочками и капризным тоном, войдя в роль болящей, обратилась к мужу:
