Итак, я в морге- В отличие от большинства других психиатрических или наркологических больниц, в 173-й было патологоанатомическое отделение.
Когда я потеряла сознание, квадратный и длинный санитары на каталке привезли меня в морг. Но для чего? Если они решили, что я уже мертва, то совершенно логично было бы спрятать меня среди трупов, если же они подумали, что я просто сильно разбилась, то где же еще сподручнее превратить меня в хладный труп, какие в этом мрачном месте? Во всяком случае, слова человека, которого санитары называли Маргулисом и который, скорее всего, был у них главарем, не оставляли во мне сомнений.
В конце концов, пусть я в морге, зато живая! Я уже вышла из того возраста, когда боятся мертвецов, а ужастики с ожившими зомби на меня не производят впечатления. Правда, не люблю фильмы подобного жанра и старалась их не смотреть. Стиснув зубы, я встала и вслепую, медленно отступила назад, к дверям; при этом умудрилась больше ни на кого и ни на что не наткнуться. Мне повезло: выключатель нашелся на этот раз мгновенно, и большое холодное помещение залил такой же холодный свет ртутных ламп. Стараясь не смотреть на столы, которые стояли рядами, и, главное, на то, что было на них, я скользнула взглядом по стенам и нашла выход в противоположном конце зала. Не останавливаясь и не оглядываясь, я прошла по неширокому проходу между рядами столов и толкнула дверь, которая сразу же открылась - наконец-то мне повезло!
Я оказалась в небольшой комнатке, очевидно, прозекторской; в углу стоял шкаф с инструментами, рядом, на вешалке, висели халаты. Возле окна простой канцелярский стол, заваленный бумагами, и на кем - о счастье! - был старенький, с диском, телефонный аппарат.
Я бросилась к нему, но выяснилось, что я не в состоянии набрать номер - так дрожали у меня руки. Вспомнив, что в кармане халата осталось полпачки сигарет и зажигалка, я закурила и, сделав несколько глубоких затяжек, позвонила домой - на этот раз руки мне повиновались. Как я и ожидала, там никого не было; зато когда я набрала номер мобильного Марка, он тут же ответил, будто только и ждал моего звонка:
- Где ты, черт побери?
- В морге 173-й больницы, - моим голосом говорила сама невинность. - Меня тут случайно заперли, так что, если ты меня сейчас не вытащишь, мне прядется куковать здесь до самого утра.
- Ты живая?
- Как слышишь.
- Жди и ничего не предпринимай, я сейчас буду, - сказал он и дал отбой.
Хорошо, что он ни о чем меня не расспрашивал, хотя даже по телефонному проводу мне передалось его внутреннее кипение. Зная Марка, я понимала, что его сейчас разрывают противоречивые чувства: с одной стороны, он страшно за меня тревожился и счастлив, что я наконец нашлась, с другой - готов меня убить. Я рада была, что позвонила именно ему, а не Сергею и не капитану Филонову, хотя те могли вызволить меня быстрее. Впрочем, во мне говорил инстинкт, который властно диктовал в любом затруднительном положении обращаться к самому близкому существу.
Я не успела докурить вторую сигарету, как в конце здания, противоположном тому, из которого я пришла, послышался шум, а еще через минуту маленькую комнатку заполнила целая толпа.
Как рада я была наконец увидеть живых людей! Кроме Марка, тут оказались и капитан Филонов с помощником, и Сергей, и еще какой-то заспанный парень в камуфляже с ключами в руках - как выяснилось, больничный охранник. С радостным воплем я кинулась им навстречу, но они все, как один, остолбенели - только через несколько мгновений до меня дошло, что их напугал мой вид. Потом Марк схватил меня в объятия, но обнимал он меня не как любовник, а скорее как хирург, бережно, но тщательно ощупывая меня всю; а убедившись, что я цела, слегка коснулся запекшейся крови на виске:
- Больно?
- Нет, теперь уже нет!
Всю дорогу - а мы в сопровождении Сергея и Филонова сначала поехали в травмопункт, чтобы убедиться, что со мной ничего страшного не произошло, а потом домой - Марк молчал. Его выразительное молчание давило мне на нервы, пока я во всех подробностях рассказывала про свои приключения. Только когда я, наконец, иссякла и капитан Филонов спросил, не нужно ли мне чего, мой муж наконец заговорил:
