- Не паникуй, браток! Если нам повезло, то ничего с ней не случилось - ведьмы живучи, как кошки. Ну а если сдохла - туда ей и дорога. Придет Маргулис, разберется.
Я застыла, стараясь не подавать никаких признаков жизни. Прошло некоторое время, но голосов больше не было. «Уж не слуховые ли это галлюцинации, - проскользнула шальная мысль. - А, да ладно, будь что будет! Все лучше неизвестности!» Сбросив наконец душившую меня тряпку - а это оказалась рваная телогрейка, - я села. Огляделась. Небольшое, почти пустое помещение, пол и стены которого из потрескавшегося белого кафеля; подо мной - больничная каталка, на которой, скорее всего, меня сюда и привезли.
Я попыталась спуститься с нее на пол, но это оказалось очень сложным делом: меня шатнуло и кинуло в сторону. Пульсировал левый висок, и, когда я поднесла руку к больному месту, мои пальцы погрузились в какую-то тягуче-вязкую жидкость. Поняв, что это моя собственная кровь, я опять чуть было не потеряла сознание, но волна тошноты вскоре прошла.
Ныла и правая скула, но это было вполне терпимо и уже совершенно неважно. Собрав силы, я сползла с каталки и встала на четвереньки; кое-как добравшись до стены, поднялась на ноги, опираясь на нее. Где я? Свет попадал в помещение через маленькое очень грязное окошко, но в конце концов я разглядела в этом полумраке дверь. Уж не знаю, сколько прошло минут, прежде чем я до нее добрела, и, к моему величайшему удивлению - оказалось, что я еще в состоянии удивляться! - была лишь прикрыта. Отворив ее, я ступила в плохо освещенный коридор, вымощенный все той же плиткой… Но тут послышался звук шагов.
Во мне заговорил инстинкт раненого животного: не размышляя, я потянула на себя ближайшую дверь, которая легко поддалась, и, проскользнув внутрь, очутилась в крошечной санитарной комнатке с раковиной без крана, почти все пространство которой занимали ведра, тазы и швабры. По счастью, дверь оказалась с задвижкой, оставшейся, видно, от бывшего когда-то здесь туалета, и, запершись изнутри, я очутилась в полной темноте, без сил опустилась на пол.
Между тем тяжелые мужские шаги приближались и остановились где-то совсем рядом. Пришедших, судя по всему, было несколько; они вошли в ту самую комнату, из которой я только что выбралась. Потом наступила пауза, и незнакомый голос раздался будто над самым моим ухом:
- Ну и где же она?
- Черт ее знает… Только что была здесь, - это говорил Петро, квадратный санитар.
- Утекла! Ожила, значит, - воскликнул третий, это был длинный, у меня хорошая память на голоса.
В ответ на это первый, незнакомый голос произнес нечто такое, отчего у меня мурашки поползли по телу
- Даже шлепнуть не могли как следует, сволота! Ни на что вы не годитесь!
- Мы же не хотели, Маргулис… - канючил Петро.
- А чего вы хотели? Да чего от вас можно ждать, если вы думаете задним местом! И где нам теперь ее искать?
- Мы все обыщем, далеко уйти она не могла! - В голосе длинного слышалось подобострастие.
- Ищи-свищи ветра в поле! Вы понимаете, что она всех нас посадит! - Послышались трехэтажные матерные ругательства, произнесенные на три голоса.
После этого до меня донеслась негромкая россыпь удаляющихся шагов - очевидно,, все трое ринулись на поиски. Кто-то дернул за ручку дверь моей каморки, и у меня остановилось сердце; однако запор выдержал.
- Нету ее нигде! - раздался раздраженный голос Петро. - Может, поискать во дворе?
- Наверняка ее и след простыл, - это уже был длинный санитар.
Страшный Маргулис стал грозить всевозможными карами, а потом уже более спокойно, почти тихо сказал:
- Ну все. Мы погорели
- Из-за этой сучки? - неуверенно произнес Петро.
- Нет, не из-за нее, а из-за вас! Это все вы… Если уж так по-дурацки себя раскрыли, то хоть замочили бы по-умному!
Это было сказано спокойным равнодушным тоном, и, наверное, поэтому слова эти произвели на меня ошеломляющее впечатление.
- Не говоря уже о том, что я сидела в сортире, хоть и бывшем, я вдруг ощутила, что по телу у меня заструился холодный пот. Вспоминая позже это мгновение, я поняла, как человек может умереть просто от ужаса. Но, по счастью, что-то спугнуло моих потенциальных убийц, и отдать концы я не успела: послышался какой-то отдаленный шум, и в голосе длинного зазвенел страх, когда он почти закричал:
