После того как зачинщики успокоились, их в срочном порядке выписали, а Таисию отпустили заодно с ними, ее тоже уличили в употреблении наркотиков; к тому же она заявляла во всеуслышание, что лечиться ей не от чего и тетка запихнула ее сюда из ревности. Поэтому Таисия так быстро вышла из больницы - помню, увидев ее тогда, я еще удивилась, как ее выписали в таком состоянии.
Единственное, что принес подручный Филонова из больницы, - это список пациентов, которые лежали в отделении вместе с Таей. Крутиков-старший принес его мне, чтобы я взглянула, нет ли там знакомых фамилий. Я быстро проглядела, и одно имя привлекло мое внимание из-за его необычности: Кристина Орликова. Не Орбакайте, конечно, но необычное сочетание…
- Я знаю одну Кристину, ей года двадцать два - двадцать три, у нее волосы покрашены перышками с преобладанием серебристого цвета, полудлинные, лицо круглое, она среднего роста, нормального телосложения…
- Я всегда говорил, что из тебя выйдет прекрасный свидетель, Агнесса, - рассмеялся Сергей, и в голосе его прозвучало что-то похожее на восхищение. - Но беда в том, что мы не знаем, как выглядит данная конкретная Кристина, Она не живет по тому адресу, который записан в истории болезни, и ее мать клянется и божится, что не видела ее уже два года - с тех пор, как она сбежала из дома с каким-то азиатом. Теперь мы ее усиленно разыскиваем.
- Почему именно се? Насколько я понимаю, гораздо более подозрительны те парни, которые находились в больнице одновременно с Таисией - ведь, по мнению заведующего отделением, это именно юноши, а не девушки проносили наркотики за решетку.
- Ты, как всегда, права, и мы тщательно проверяем всех бывших пациентов пятого отделения. Но Кристина - это особый случай; мы интересуемся ею потому, что она замужем за неким Владимиром Чоном. Или Ченом… В общем, за племянником нашего Гария Улитина.
Я с трудом дождалась, пока Сергей ушел, уже не сомневаясь, что знакомая мне Кристина - это именно та Кристина, которую они ищут. Закрыв за Сережей дверь, я тут же оделась и вместе с Глашенькой вышла во двор. Туда, куда я направлялась, вход с собаками был разрешен. Моя соседка Кристина, обитавшая во втором подъезде нашего большого дома, была хозяйкой очаровательного американского спаниеля Лаки, с которым моя Глашка была в превосходных отношениях, тем более что они оба были почти одного цвета, золотисто-рыжего. Собаки нас и познакомили. Кроме самой хозяйки, с ее песиком иногда гулял молодой парень восточного вида, узкоглазый, но довольно симпатичный; он ездил на дорогой американской машине и, судя по всему, зарабатывал хорошие деньги. Мы с Кристиной, естественно, говорили в основном на собачьи темы, но иногда и просто болтали, поэтому я знала, что они с мужем, которого я, честно говоря, считала ее любовником, живут не в собственной квартире, а снимают ее у какого-то близкого родственника.
Сама Кристина, очевидно, нигде не работала; иногда она гуляла со своим Лаки с таким видом, как будто витала где-то в облаках - вполне возможно, что в это время она была под кайфом.
Кристина была дома и немедленно мне открыла; ее и так пухленькое личико припухло еще больше, а отяжелевшие веки так низко нависали над глазами, что те казались не шире, чем у ее корейца-мужа. Только человек совершенно ненаблюдательный мог не заметить, что она недавно плакала, причем плакала долго, и настроение у нее до сих пор было не из лучших. Судя по затрапезному халату, стоптанным тапочкам на босу ногу, нечесаной гриве давно не крашенных волос и опущенным уголкам рта, она пребывала в депрессии. Тем не менее со мной она говорила почти любезно и пригласила зайти в квартиру; ее прибранность резко контрастировала с внешним видом хозяйки.
- Спасибо, Кристина, я ненадолго, - не слишком церемонясь, я прошла на кухню, где Глаша уже обследовала миску Лаки - увы, пустую: все кокеры отличаются слишком хорошим аппетитом. - Я, собственно говоря, с просьбой. Но от чая не откажусь, тем более что я кое-что с собой захватила - Я положила на стол коробку хороших шоколадных конфет.
