Когда и вторая бутылка опустела и мы хорошенько помянули Оксану, в комнату вдруг заявилось привидение; мне пришлось поморгать, чтобы убедить себя, что я вижу не духа, а человека хотя бы частично состоявшего из плоти и крови. Это была Тайка, но Тайка, отощавшая буквально до костей; она была в какой-то светло-бежевой, почти белой хламиде до колен, возможно, ночной рубашке, что придавило ей еще большее сходство с призраком.
Если раньше ее взгляд можно было назвать безумным фигурально, то теперь он уже был безумным в истинном смысле этого слова, она смотрела прямо перед собой, на нас, но нас она не видела, будто малюсенькие точки, в которые превратились ее зрачки, уже не пропускали свет Тамара, мгновенно протрезвевшая, вскочила и подошла к ней, чтобы увести. Но Таисия, передвигавшаяся замедленно и механично, как сомнамбула, каким-то чудом ускользнули от нее и подошла ко мне почти вплотную, упершись в меня вытянутой вперед рукой; прикосновение ее тонких полупрозрачных пальцев было мне отвратительно, несмотря на то что нас разделяло несколько слоев ткани. Она попыталась сфокусировать на мне взгляд, непонятно было, узнала она меня или нет, потому что произнесла при этом странные слова;
- А ты разве не упала с лестницы? Как ты летела - дух захватывало!
Тут Тамара подхватила пошатнувшуюся племянницу и быстро-быстро увела ее - вернее, просто утащила. Выйдя вслед за ними в переднюю, мы с Олегом и Еленой переглянулись, после долгого молчания я сказала, чтобы хоть что-нибудь сказать.
- Боюсь, что это уже последняя стадия, долго она не протянет.
Они молча кивнули, и снова настала мучительная пауза. Наконец Олег взял Лену за руку и, преодолевая неловкость, сказал:
- Агнесса, я давно хотел с тобой поговорить. Приношу извинение за свое безобразное поведение. После смерти Котовой мы все были не в себе… А тут еще Тамара отдала тебе новый проект, который Котова обещала Лене.
Честно признаться, я никогда не верил, что ты имеешь хоть какое-то отношение к ее смерти, во мне говорила раздражительность и злость, Мы с Леной перед тобой виноваты, и мы просим у тебя прощения.
Что отвечают в таких случаях? Какую-то незначительную ерунду типа: «Ах, это все в прошлом» я все понимаю, мы действительно все были не в себе». Я что-то в этом роде и произнесла. Но смотрела я при этом на Елену и поняла, что хоть та и пробормотала нечто извинительно-невнятное, по ничего не забыла и не простила. Я отвела глаза, и случайно в поле моего зрения попала галошница, на которой вместе со стоптанными тапочками и одной красной босоножкой валялись шарфы и шапочки; мое внимание привлек клочок бумаги, выглядывавший из-под одинокой кожаной перчатки. Что-то в этом смятом листочке было смутно знакомое, и я незаметно подобрала его и зажала в кулаке.
Тамара вернулась, лицо у нее было очень расстроенное. По счастью, как раз в этот момент возвратился наш шофер, и мы торопливо распрощались.
Елена осталась у Синяковой, а меня ребята, которые должны были отвезти оборудование в Останкино, предложили подкинуть до дома, благо отсюда было недалеко. Но я отказалась. Во время интервью с феминисткой меня посетила одна мысль, которую я усиленно обдумывала, и мне необходимо было ею поделиться, поэтому я схватила машину и поехала в штаб-квартиру «Ксанта», которая находилась на «Маяковке», рядом с «Пекином». Впрочем, по дороге мысль эта превратилась в целых две.
По счастью, в «Ксант» меня всегда пропускают без вопросов и пропусков - все охранники меня хорошо знают. Но Сергей был занят, у него в кабинете заседали какие-то важные клиенты, и потому мне, хоть я и подпрыгивала от нетерпения, пришлось ждать в небольшом офисном помещении, где обычно работает Марк. Решив отомстить ему за пренебрежение к моим умственным способностям, я ничего не стала ему рассказывать до тех пор, пока Сергей наконец не освободился. Только когда секретарша пригласила нас в его кабинет, где уже сидел детектив Николай, я выдвинула свою версию:
- Сережа, ты предупреждал меня, что если в нашей телекомпании завелся серийный маньяк-убийца, то его следующей жертвой может стать либо Горячева, либо я, «не достреленная». То есть вы исходили из того, что этот убийца повернут на сексуальной почве: у него зуб на женщин ярких, интересных, броских - словом, не просто сексуально привлекательных, но тех, кто, на его взгляд, ведет себя просто провоцирующе и вызывающе…
