Впрочем, когда я сказала об этом Сергею, он с важным видом заявил, что версию Никифоровой они тоже «разрабатывают» и что мне совершенно не о чем беспокоиться. Это означало - нам нужна от тебя только информация, свои умозаключения можешь оставить при себе.
Но я не могла успокоиться, не в моем это характере, поэтому продолжала размышлять. Что послужило приманкой в случае с Оксаной? Возможно, это была черная тетрадка, с которой она практически не расставалась, - обычная школьная тетрадь старого образца, 96 листов. Оксана обычно записывала туда указания Синяковой, свои замечания, иногда дополнения, которые мы с ней вносили в сценарий в самый последний момент. Но я знала, что в эту же тетрадь она заносила и собственные мысли, не имевшие никакого отношения к работе. Как-то раз я застала ее за занятием, которого она явно стеснялась: крупным красивым почерком она вписывала туда неровные столбцы слов. Это были стихи, но чьи? Ее ли собственные или просто поправившиеся ей, которые она помнила наизусть - я так и не узнала: она туг же, как только заметила направление моего взгляда, зарделась, захлопала ресницами и закрыла тетрадку. Я допускала, что там же Оксана вела и дневниковые записи - не потому ли тетрадь бесследно исчезла? Ее так и не нашли, хотя сыщики перерыли все. Всех, кто покидал наш этаж, обыскивали - специально для этого откуда-то пригласили лахудру в милицейской форме с погонами сержанта, с поджатыми губами: она обшаривала женщин, в том числе и меня. Но все бесполезно - тетради как не бывало, и если это был ключ, то ключ пропавший. Все помнили, как все утро Оксана держала ее в руках, но когда и куда потом положила, никто не обратил внимания.
Совершенно таинственное исчезновение!
Непонятно было не только, зачем Оксана полезла на вышку, но и то, каким образом так удачно - или, скорее, неудачно для девушки - сломалась, сбросив ее вниз. На первый взгляд это падение выглядело как несчастный случай: когда Оксана забралась почти на самый верх лестницы, то незакрепленная предпоследняя секция упала на пол, вместе с ней полетела вниз и Оксана, так что она грохнулась с высоты не трех метров, как я, а целых шести. Но в несчастный случай, конечно, и теперь никто не верил: не бывает таких совпадений, тем более что с утра на самый верх лазил Майк, которому было поручено привязать эластичной веревкой последнюю секцию к одному из крюков в потолке, и он утверждал, что тогда все было закреплено намертво. Никаких следов злоумышленник не оставил: лестница не была подпилена, следов преступных манипуляций не осталось. Только три больших болта, выпавшие из гнезд, валялись на полу.
В первую очередь трясли всех, кто устанавливал реквизит. Эта идея - выдвинуть лестницу на первый план - пришла в голову Тамаре. Правда, Тамара утверждала, что Оксана тут же подхватила ее и была ее самым большим энтузиастом; именно под ее началом наши мужчины дружно выкатили вышку на середину. Однако, когда допрашивали Горячеву, та заявила, что Оксана лишь выполняла указания начальства, не более того, и никакой самостоятельности не проявляла.
Степан же Кочетков страшно возмутился: обстановку переменили, не то что не считаясь с его мнением как режиссера - даже его не спрашивая.
Он немного запоздал и вошел в студию как раз тогда, когда перестановка мебели была в самом разгаре; круто развернувшись, он направился в наш крошечный офис - монтажную, расположенную двумя дверями ближе к лифтам - там Тамара звонила по телефону. Вскоре оттуда раздались громкие голоса, и через несколько минут Тамара и Кочетков вместе вошли в студию; Степан почти визжал:
- Это безобразие! Нарушается сама концепция передачи! Как можно было менять фон! И зачем вы тащите сюда эту лестницу?
- Потому что так распорядилась Тамара, - ответила Оксана, не прерывая своего занятия.
- Потому что не ты тут распоряжаешься, - ответил Толь Толич; между режиссерами не было особой симпатии.
- Если не со мной, то хотя бы с дизайнером посоветовались бы! - продолжал брызгать слюной Кочетков.
- У меня нет средств на дизайнера, мне приходится кормить стольких дармоедов! - вопила Тамара.
