Он смотрит мне прямо в глаза, и только поэтому я улавливаю это мгновение. Момент истины.
Корни приходят в движение одновременно. Десятки, может быть, сотни, копьями вонзаются в людоеда, протыкают насквозь и вздергивают под потолочную решетку.
Он дергается, распятый и растянутый на этой растительной дыбе, но совсем недолго, и в конце концов бессильно повисает, шевеля губами. Может, молится, может, посылает проклятия на мою голову, не знаю: тонкогубый рот уже забит корнями, и их становится все больше. Так много, что они раздирают людоеда на части. Очень-очень мелкие.
Брызги плоти разлетаются по сторонам, но на меня не попадает ни одной: корни ловят их, слизывая прямо из воздуха. Проходит всего минута, и вот уже ровным счетом ничего не напоминает о случившемся. Ни малейшего следа. Нигде.
Волны, колыхавшие лесное море, затихают.
Все кончено. Можно идти?
Ага, как же!
Корни смыкаются вокруг, колодцем, и упруго отталкивают мои пальцы, пресекая любую попытку раздвинуть завесу. А заодно заставляют задуматься, не ошибся ли я в своих умозаключениях. Может, меня тоже сожрут? Просто не прямо сейчас, а попозже? На десерт?
Но страха все равно нет. Ни капельки. И это чертовски странно, потому что лифтов и крохотных каморок без окон я боюсь с детства. До заикания.
Когда даже не знаешь, что делать, остается только ждать. У моря погоды. Дождичка в четверг. Любого события, которое вновь запустит ход жизни. Пусть это будет хоть снег посреди…
Снег?
Он вдруг начинает сыпаться сверху, сверкающий, будто в солнечных лучах. Только вот здесь-то нет ни одного источника света, так почему же…
Каждая холодная искорка колет и одновременно жжет кожу, в следующее мгновение бесследно тая. А потом тихая метель вдруг заканчивается, и корни расступаются, открывая вид на знакомую просеку.
Все стало прежним?
Похоже.
Но я — нет.
Мысли, в полном согласии с ощущениями, были ясными и простыми.
Нет ничего нового под солнцем, как доходчиво объяснил товарищ Экклезиаст. И не надо быть главным аналитиком ЦРУ, чтобы разобраться в ситуации.
Королева обиделась. Может, даже оскорбилась. Кто знает, вдруг я сорвал ее самый любимый цветочек? В любом случае, не мстят обидчику только святые: остальные ни за что не удержатся от соблазна. Особенно если обладают всей полнотой власти и бла-бла-бла.
Удивляет, что меня не прикончили еще там, на главной клумбе. Потому что не царское дело — руки марать? Наверное. Или присутствие Гриши сдержало порыв благородной ярости? А, не важно. Как любят талдычить в английских детективах, на злодея однозначно указывают три вещи: средство, мотив и возможность. И все они налицо.
Видимо, только в цивилизованной части Вселенной людоедов оставляют на свободе, а варварам-друидам такая педагогическая практика не указ. Был ли он тут один, вот в чем вопрос. Хотя, и это не важно. Что бы ни случилось в просеке оранжереи, там я в полной безопасности. А вот здесь, в веренице решеток…
— Опять что-то примерещилось?
О, лохматый закончил очередную прополку? Надо же, а я и не заметил. Потому что смотрел на дверь, но ни фига не видел.
— Нет. Все спокойно. В Багдаде теперь все будет спокойно.
— А чего тогда чешешься?
И вовсе не чешусь. Вытираю ладони. Бесперспективное занятие, конечно, потому что плечи давно уже стали скользкими от пота, и я всего лишь размазываю…
Сок. Желто-розовый, как сукровица. Он приобрел такой оттенок после расправы над людоедом. А еще стал чуть солоноватым на вкус и больше не собирался утолять жажду. А мне, как назло, чертовски хочется пить.
— Да все в порядке.
Он не поверил. А когда сосчитал сморщенные комочки, усеивавшие пол моей камеры, присвистнул:
— Ну ты даешь! Говорил же, не увлекайся.
Что можно сказать в свое оправдание?
— Я их не ел.
— Ага. Ел, пил… Те же яйца, только в профиль. Но если процесс пошел… Ты так долго не протянешь.
А зачем вообще что-то тянуть? Едва королева узнает о провале своего гениального плана отмщения, тут же придумает новый. Может, более изощренный, а может, наоборот, простой, как правда. И обязательно добьется поставленной цели.
— За тобой когда явятся?
Вот какая ему разница? Хотя догадываюсь. Есть порода людей, любящих давать советы, вмешиваться не в свое дело и управлять чужой жизнью, и лохматый, похоже, из их числа.
