— Он самый, — процедила остроносая женщина.
Речь шла не обо мне, слава богу, потому что парочка эта выглядела, прямо скажем, подозрительно.
Общая округлость мужской фигуры сильно напоминала формы королевы, а стебельки, которыми бурно порос зеленый мундир, и цветок, корнями оплетающий шишковатую голову, однозначно свидетельствовали: та же порода. Друид то есть. Скорее всего местный охранник. Ну, в крайнем случае, начальник охранников.
Женщина, напротив, выглядела его полной противоположностью. Высокая, сухая, смуглая и темноглазая, она чем-то напоминала индианку, и эффект многократно усиливался одеждой. Цветастым пончо, воскрешающим в памяти горы Южной Америки, мохнатых лам и прочие аналогичные достопримечательности. Под ним, конечно, было надето что-то еще, но переплетение узоров притягивало взгляд, мешая рассматривать другие детали. Заметно было лишь то, что в руке посетительница держала скатку из такой же пестрой ткани.
— Ласточка моя! — расцвел лохматый, мигом оказываясь на ногах. — Не прошло и полгода!
Стало быть, по его душу прибыли? Счастливчик.
— Следовало бы дольше тебя тут помурыжить, — хмуро заметила остроносая, — на пользу бы пошло.
— И все-таки ты примчалась по первому…
— Могу и передумать.
— Все, молчу, молчу! Я же знаю, как ты меня любишь.
Женщина скривилась, отчего ее лицо стало совсем некрасивым, но вместо адекватного ответа только молча кивнула тюремщику, и решетка пошла вниз.
— Выметайся.
Второй раз лохматый себя просить не заставил: убрался из клетки, кажется, даже перепрыгнув через не успевшие еще исчезнуть в полу прутья.
— Уф! Как же я рад тебя видеть!
Наверное, он собирался подкатить к своей спасительнице с объятиями или чем-то еще, но взамен получил скаткой в грудь:
— Прикройся, бесстыдник.
Пока парень распускал ремешки и разворачивал яркое полотнище, женщина повернулась, собираясь уходить. Но не тут-то было.
— Ласточка моя, погоди хлопать крылышками!
— Чего еще?
— Ты сегодня при деньгах?
Я бы от такого взгляда шарахался, как от огня, а лохматый ничего, выстоял. Даже глазом не моргнул, только улыбнулся еще шире:
— Так при деньгах или нет?
Женщина подошла к нему вплотную, так, что чуть не уткнулась своим носом в его.
— Варс, голубь шизокрылый, ты же знаешь: такие вопросы задавать неприлично.
Интересное замечание. Неужели финансовое положение для них — куда более интимная вещь, чем…
— А про возраст, значит, можно?
О, теперь и на меня посмотрели. Мрачно-мрачно. И не будь вокруг решеток, я бы уже бежал прочь со всех ног.
— Цирк уехал, а клоуны остались, — резюмировала остроносая. — В основной труппе что, пополнение?
— Ага-ага! — радостно закивал парень, который в моем каталоге знакомых теперь навсегда прописался как Вася. — Собственно, я потому и…
— Номер не пройдет.
— Ласточка моя!
— Он тебе кто?
— Э…
— И кто он вообще? — Женщина всмотрелась в мое лицо внимательнее, то сдвигая, то раздвигая брови. — Бескрылый?!
Еще одно название для меня? А что, звучит лучше «одноклеточного». Хотя тоже обидно. Вроде как прямо указывает на ущербность.
— Ласточка моя, это совершенно не важно!
— Ну да, ну да. Зная тебя и твои выкрутасы…
— Вот честно, положа руку на сердце! Не для себя прошу. Для доброго дела.
— С этого все будущие мошенники начинают.
— Ласточка моя!
— О, пардон, ты у нас мошенник уже состоявшийся. Только почему-то вдруг решил удариться в детство.
— Ты не поверишь.
— Конечно, не поверю.
Несмотря на мечущиеся громы и молнии, выглядели эти двое давними друзьями, которыми наверняка и являлись. В крайнем случае, коллегами или напарниками. И должны были рано или поздно прийти к компромиссу, поэтому разыгрываемый на импровизированной сцене спектакль был хорош именно в процессе: даже охранник наблюдал за парочкой с ленивым, но любопытством.
— Это может стать выгодным предприятием.
— Неужели? В прошлый раз, когда ты говорил нечто такое, помнишь, чем все закончилось?
— Ласточка моя, и на старуху бывает проруха.
— Тебя что-то очень часто рушит, старичок.
— Больше не буду!
— Кто ж тебе позволит?
— Но напоследок-то, а?
— Если он такой уж выгодный, что ж до сих пор тут обретается?
