Хуже всего, что не страшная она ни разу. Скорее забавная. Особенно когда растерянно гримасничает, разглядывая меня.
— Что же ты за чудо-юдо такое?
Наверное, надо вернуться к Васе и рассказать ему, что тут творится. А впрочем…
Может, стоит попробовать установить контакт? Тем более, девчонка явно расположена к общению. Практически изголодалась, судя по интересу, с которым на меня смотрит.
— Давно здесь сидишь?
— Оно еще и разговаривает? Офигеть!
Кем бы она ни была, в злой умысел как-то не верится. И в то, что именно эта худышка отключила генератор, — тоже.
— Тебя ведь вообще быть не должно. В природе. А, все, поняла! Глюки пошли. Рановато они, ну да что поделать? Кушать надо лучше.
Она зашарила руками по полу под собой, вытащила узелок, развернула. От странных ошметков пахнуло чем-то вроде крови. Девчонка поворошила их пальцами, сгребла в горсть и начала рассыпать вокруг, приговаривая:
— Ловись рыбка, большая и маленькая.
Кого, интересно, она собирается сюда приманить? Местный аналог крыс, что ли? Фу, какая пакость. Съедобная, наверное, но…
— Это будет вкуснее. Правда.
Девчонка уставилась на леденец так напряженно, что аж глаза свела к переносице.
— Возьми. Тебе сладкое явно не повредит.
Взгляд медленно пополз с леденца дальше и выше. И пальцы потянулись вовсе не за разноцветной конфетой.
— Правда, что ли?
Ладошка у нее была прохладная, и когда коснулась моей щеки, это оказалось даже приятно. Потому что внутренний жар, мучивший меня с самого утра, продолжал потихоньку нарастать.
— Ты настоящий?
— Так возьмешь или нет? А то я и сам не отка…
Цап! За ее движениями уследить не получилось: леденец в мгновение ока переместился из моей руки в тонкогубый и широкий, что называется, лягушачий рот. А парой секунд спустя мне вынесли вердикт:
— Настоящий!
Правда, прозвучало это слово не слишком разборчиво, потому что конфету во рту девчонка катала почти яростно. И уничтожила в считаные мгновения.
— А еще есть?
— Дома. Сколько хочешь. И я бы даже сходил за ними, но лучше…
— Лучше?
— Если мы сделаем это вместе.
Она насупилась:
— Не могу.
— Почему?
— Так вот ведь… — махнула рукой, указывая на алые огоньки.
— Что это такое?
— В самом деле не знаешь или прикидываешься?
— Не знаю.
— Бомба. И она взорвется, если я… или кто-то другой пересечет черту.
Вон ту, вешками отмеченную прямо в воздухе? Что ж, все вполне понятно. И предсказуемо.
— Кто — другой?
— Да все равно кто. Только не такой, как ты. Таких, как ты, вообще не существует. Только в сказках. Немного.
А еще в антропологических музеях, наверное. В качестве ископаемых экспонатов.
— Я тебя вижу, но тебя нет.
Кажется, начинаю понимать.
— А видишь кого-нибудь, кто есть?
Она пожала плечами:
— Да, ошивается один. На самой границе.
— Границе чего?
На меня посмотрели. Задумчиво.
— Я — страшная и ужасная. Вот.
Если бы она себя со стороны в этот момент видела…
— Я могу ловить. И отпускать могу.
— По собственному желанию?
— А как же еще? Только от этого устаешь.
— А сейчас ты что делаешь? Ловишь?
— Угу.
— И не надоело?
— Ужас как.
— Так, может, прекратишь?
— Нельзя. — Она отвернулась. — Если не буду ловить, сюда придут. И убьют меня.
— Почему?
— Потому что я страшная и ужасная.
В каком-то смысле да. Умение полностью выводить из строя второй контур — это вам не шутки. Тут любой, кто поймет, в чем дело, и окажется на расстоянии удара, медлить не станет.
Безвыходная какая-то ситуация: сама девчонка никуда деться не может и подпустить к себе кого-нибудь тоже боится. Так же можно сидеть часами, днями и неделями. И всем будет одинаково плохо. А ведь есть шанс сделать всем одинаково хорошо.
— Я лично тебя не боюсь.
— Потому что тебя нет.
— Пусть так, не важно. Зато я могу попросить своего друга, чтобы он тоже не боялся. И не стал причинять тебе вред.
— И чего?
— Эту бомбу ведь можно убрать?
— Угу.
— Так вот, мой друг, наверное, сможет это сделать. И все будут счастливы. А ты пойдешь… куда захочешь.
— Не, ты же уже обещал!
— Что?
— Домой. Туда, где много конфет.
— Хорошо, значит, туда. Но сначала ты должна перестать ловить. Сможешь?
— Ну…
— И не думай долго. Пожалуйста.
Девчонка куснула губу:
