Я предвидел эти трудности и приготовился к ним; мы оснастили "Силайон" предохранительными тросами, которые не дали бы основным противоминным тросам обмотаться вокруг винта в том случае, если бы они оказались порванными, а это вполне могло произойти, если бы при столкновении мы потеряли тумбы перископа.
Крайне неприятное ощущение возникало при тяжелом повороте неподатливой лодки под всеми этими болтающимися вокруг кораблями, тем более что в итоге мы вовсе не получали гарантий удобного и удачного выстрела. На этот раз, однако, мы располагали одним устройством, которое могло помочь. Наши торпеды могли быть установлены таким образом, чтобы повернуть на 90 градусов, не больше и не меньше, после того как они выйдут из трубы торпедного аппарата, избавляя нас от тяжелого труда по развороту самой лодки. Если бы система работала, это было бы величайшим благом. Однако офицеры смотрели на нее с большим подозрением: они знали, что наши торпеды не любят двигаться прямо, а уж о том, чтобы повернуть их на заданный угол, и говорить нечего. А если это так, то вы не могли рассчитать и угол прицела.
"Девяностоградусный", как его прозвали, не снискал популярности у практиков, а скоро оказался отвергнут и всеми остальными; но в то время канцелярские ученые мужи, существовавшие в мире бумажных инструкций вдалеке от реальной жизни, смотрели на него сквозь розовые очки. Поступил циркуляр, указывающий, что "девяностоградусный" должен применяться.
Если следовало построить для этого прибора декорации, то они уже были готовы. Война еще находилась в своей первой стадии, мне еще предстояло приобрести то циничное отношение к нашим торпедам, которое пришло с опытом. Я думал, что, возможно, зря не доверяю торпедам, тем более что приказано прибор использовать. Но вина за то, что я сделал это, равно как и ответственность, полностью лежала на мне; командир субмарины имеет беспрецедентную возможность использовать "слепую" тактику, впервые примененную величайшим из моряков - лордом Нельсоном. Но этот путь казался также очень заманчивым выходом из сложившейся ситуации, поэтому я и решил пойти по нему.
Мы оказались между двумя колоннами, представлявшими собой цели, носом к правой из них, но слишком близко, чтобы стрелять. Колонны находились на расстоянии примерно трех кабельтовых, то есть 600 ярдов, друг от друга. Это кажется хорошей дистанцией, но на море, к сожалению, оставляет мало места для маневра. Резкий разворот на левый борт удерживал нас внутри линии продвижения нашей первоначальной цели; и когда она прошла мимо, на расстоянии меньшем, чем длина "Силайон", мы легли на параллельный курс. Мы прицелились и выстрелили по головному транспорту левой колонны, под углом 90 градусов влево.
Едва торпеды ушли, мной внезапно овладело дурное предчувствие: эти отвратительные создания ни за что не послушаются приказа. И все-таки расстояние казалось оптимальным. Наверняка просить у судьбы точного удара не значит искушать ее. На всякий случай я решил все-таки немного развернуть корпус лодки, чтобы в случае необходимости иметь возможность выстрелить еще раз, на этот раз прямо.
Наверное, к этому времени следы торпед уже выдали нас; один из самолетов прикрытия мог появиться с минуты на минуту, и, чтобы развернуться, мы погрузились ниже перископной глубины. Мы смогли уйти вниз всего лишь на пару футов, прежде чем почувствовали плотный слой, и это оказалось во благо.
Минуту спустя, когда ни один звук удара торпеды о цель не развеял моих дурных предчувствий, я приготовился ко второму залпу. Однако один лишь быстрый поворот перископа по кругу заставил отбросить все мысли об атаке. Маленький транспорт, второй в колонне левого борта, перешел на правый борт и двигался на нас.
Он был уже почти над нами.
Мы представляли собой очень удобную для него цель прямо по ходу с правой стороны. Необходимо было срочно уйти на глубину, под судно, но, чтобы это сделать, мы должны были пройти сквозь плотный слой воды.
Услышав приказ о погружении, Джон Бромидж стал срочно заполнять все балластные цистерны, в то время как я повернул вертикальный руль направо и машинным телеграфом дал команду "полный ход" левому электромотору и "стоп" правому, чтобы постараться развернуться как можно скорее. Мы почти успели все сделать, но я увидел в перископ красноватое днище корабля, надвигающееся на нас; было видно даже, как из разболтавшейся заклепки сочится ржавая вода; затем раздался скрежещущий скребущий звук, объектив перископа почернел, лодка угрожающе накренилась на правый борт, зависнув в таком положении на бесконечные несколько секунд, в то время как люди ухватились кто за что мог, чтобы не упасть на палубу. Винт корабля проскрежетал, но лодка сумела-таки выпрямиться. Мы попали под таран судна, но первый помощник все-таки сумел опустить нас на глубину. Нам повезло в том отношении, что к моменту удара мы уже достаточно развернулись, и столкновение прошло по касательной. Обшивка корпуса не пострадала.
