— А мне что делать? — опять встряла Мира.
— Будешь раненых перевязывать, — решил Джеле.
— По мне, лучше бы ей черта перевязывать, — сказал я. — В девчонках не нуждаемся.
Мира скисла и умоляюще поглядела на Коле. Коле недовольно поморщился, но не сказал мне ни слова. Из осады ничего не вышло. Когда мы переправлялись через ручей, лазутчики Бузо засекли нас и забросали камнями. Вода в ручье здорово поднялась и доходила нам до колена, а тут еще этот град камней! Оступившись, Коле свалился в воду и раздосадованно сказал:
— Эх, узнать бы, кто нас предал! Изменник! Кое-как выбравшись из ручья, мы пустились наутек.
Вслед нам свистели и отпускали ехидные шуточки бузовцы.
Добежав до первого попавшегося сарая, я осторожно выглянул из-за угла и чуть не лопнул от злости: мокрый как мышь, в ручье барахтался Калчо, а Бузо держал его за шиворот и окунал головой в воду. На берегу стояла Мира и весело смеялась, глядя, как Калчо вырывается из рук Бузо.
— Так вот кто нас предал!
Моему возмущению не было предела. Я бросился вызволять Калчо, и надо мной с новой силой засвистели камни.
Откуда ни возьмись, прибежали женщины и накинулись на нас с палками.
— Обормоты, опять они счеты сводят! Мало вам того, что вокруг творится? Забыли, где ваши отцы? А вы тут, бессовестные…
Не знаю, намеревались ли они и впрямь отходить нас палками — тогда, уж будьте уверены, по первое число досталось бы и правым, и виноватым, — но тут в небе раздался оглушительный вой, и мы увидели, как какая-то громада пронеслась над холмом и, вся в дыму и пламени, рухнула на луг.
— Самолет! Самолет! — закричали мы и, еще не остыв от драки, гурьбой помчались к тому месту, где упал самолет.
На лугу уже толпился народ; староста и две-три женщины осаживали назад всех, кто хотел подойти к самолету поближе. В нем каждую минуту что-то взрывалось. Забравшись в яму, мы дожидались, когда все утихнет.
— Господи, да чей же это? — испуганно перешептывались женщины.
Староста, сверля их глазами, бурчал:
— Не иначе, немецкий…
Через несколько минут на дороге послышался рокот моторов, а вскоре по лугу уже бежали солдаты.
— Наши, — пронеслось по толпе.
Быстро осмотрев самолет, солдаты поманили старосту и долго с ним о чем-то говорили.
Мало-помалу взрывы прекратились. Дым, столбом поднимавшийся к небу, осел и стелился по траве. Снова прибежали солдаты и принялись обыскивать самолет. Немного погодя они опустили на землю погибшего летчика.
— Ох, несчастный! — запричитали женщины.
— Не видите — враг это! — одернул их Коле.
Солдаты, казалось, до скончания века будут мельтешиться у самолета. От нетерпения мы места себе не находили. Наконец, погрузив в машины все самое ценное, что смогли отыскать, солдаты укатили. Пришел и наш черед! Стремглав вылетели мы из ямы и понеслись к самолету. Бузовцы увязались за нами.
— Стойте! — крикнул им Коле. — Куда это вы разбежались?
— Твой, что ли, самолет? — ощетинился Бузо.
— Нет, но и шалаши были не твои, с какой стати ты их разрушил?
— А вот захотелось — и разрушил.
— Вот и нам захотелось. Проваливайте, пока целы.
— Ну, это мы еще посмотрим, — хорохорился Бузо.
— Посмотрим, — подступил к нему Коле.
Мы затаили дыхание, ожидая любого приказа. Насторожились и бузовцы. Было ясно: сцепись сейчас вожаки, стычки не избежать. Жестокой стычки, от исхода которой зависит не только кому достанется самолет, самое главное — мы разом рассчитаемся за все: и за шалаши, и за предательство Миры, и за угрозы Бузо, говорившего, что Длинному-де лучше жить в лесу или вообще где-нибудь на краю света, иначе ему несдобровать.
Стоим, пялимся на Коле и Бузо, и кулаки сами собой сжимаются. У меня по спине бегут мурашки, так и подмывает выскочить. Коле решительно шагнул к Бузо, но тот вдруг попятился. Ну что ты пасуешь, заячья душа! Бей давай! Драка нужна была нам позарез, а при трусливом отступлении Бузо мы растерялись.
— Что ж ты медлишь? Или кишка тонка? — допытывался Коле. В его голосе было столько бесстрашия, что мы могли быть уверены — наш командир не дрогнет. — Ребята, идите к самолету!
Через минуту самолет был наш. Коле все еще не отходил от Бузо.
