— Зачем?!
— Чтобы победить очередного Темного Лорда, конечно! — безапелляционно заявил я пафосным тоном. — Ибо было когда-то сделано Пророчество, согласно которому на исходе седьмого месяца противники Лорда явят на свет великого Избранного. Будет он полон неведомой силы, непостижимой для разума злобного гения, и получит от Лорда особый знак, чтоб тот его ни с кем не перепутал. И Темный Лорд не даст ему жить спокойно, пока не достанет до печенок, и разожжет этим желание прибить его на месте. Будет он охотиться за своим Избранным, позабыв про остальные важные дела, а потом убьется собственным заклятьем, так и не познав той неведомой даже самому Избранному силы, — я сделал лицо мечтательного идиота и взмахнул чашкой. — Ибо не стоит верить шарлатанам и забывать о технике безопасности. А любовь между вами и Поттером, профессор, нужна для того, чтобы девочки рыдали над учебниками, читая о вашей великой любви, и сочиняли истории с горячими жаркими сценами. Ведь снарри — это аж тройной фетиш: строгий профессор и нерадивый ученик, взрослый умелый мужчина и неопытный девственник и, конечно, неравный брак, — я подумал и добавил. — Можно еще и немножко БДСМ вставить. Ну, связать для первой брачной ночи, чтоб не убежал…
Снейп смотрел на меня круглыми глазами, лишившись своего привычного покерфейса. Он помолчал, налил себе кофе, отходя от шока, и осушил чашку одним большим глотком.
— Мерлин, ну… Где вы только такого набрались, страшно представить? Вынужденный брак с Поттером, чтобы победить Темного Лорда… Ну и фантазия у вас, Волхов! — он прыснул и захохотал. — Какой вы жестокий и испорченный мальчишка! Мало того, что засунули его в мою постель и рожать от меня заставили, так еще и философским камнем наградили, чтоб мы вместе жили как можно дольше. Чем он перед вами так провинился?
— Ну, любовь зла, а вы его так страстно ненавидите… И глаза у него зеленые, красивые.
— Что бы вы там себе не воображали в ваших грязных подростковых фантазиях, Волхов, запомните раз и навсегда — я не интересуюсь детьми и уж тем более Поттером! — отчеканил Снейп, просмеявшись.
— Хорошо, — я покладисто кивнул и, дождавшись очередного глотка, коварно добавил: — А вы знаете, что Люциус Малфой мазохист и на четверть вейла?
Снейп поперхнулся и посмотрел на меня так, что я покраснел и схватился за чашку уже всерьез.
* * *
Деревня бабули встретила меня вечным летом и запахом разнотравья. Воздух звенел и был наполнен пением птиц. На горизонте занималась утренняя заря. На бабушкин забор взлетел петух и громко закукарекал. У-у, зараза, когда-нибудь я тебя поймаю и отправлю в суп. Я воровато огляделся и залез в сад соседки. Сорвав пару яблок, я подскочил к нашему участку и перевалился через ограду.
Том с интересом наблюдал за моими экзерсисами, выбивая коврик, перекинутый через плетень. Он светло улыбнулся, поймав брошенное мной яблоко. В собранных волосах сверкнул на солнце яркий цитрин. Том почти не расставался с подарком, закрепляя гребнем отросшую челку и собирая волосы в низкий хвост.
— А почему не у нас сорвал, такие же растут? — с любопытством спросил он.
— Ничего ты не понимаешь в колбасных обрезках, — я смачно захрустел яблоком. — Соседские всегда вкуснее, особенно честно стыренные.
— Наверное, тебе виднее, — неуверенно согласился Том.
Он выглядел гораздо лучше, почти здоровым. Том отъелся, окончательно окреп и начал улыбаться. Что мне нравилось, улыбка его была красива в любой искренней эмоции. Единственным, что оставалось от прежнего Тома Риддла — самозваного Лорда Судеб, склонного к вспышкам ярости и гнева — была эмоциональная нестабильность. Он мог расхохотаться от шутки с танцующими пальцами, мог расплакаться над разбитой чашкой или сгорать от ярости, услышав утренний крик петуха. А порой на него нападало вот такое состояние как сейчас. Он никак не мог поймать чувство, которое нужно испытывать в конкретной ситуации. Разумом он вроде бы понимал, но прочувствовать не мог. Эмоциональный инвалид. Я грустно усмехнулся, но быстро взял себя в руки. Ничего, вылечится. Гребень и не от такого способен помочь.
