Малолетним кретинкам Волхова он отдавать не будет, даже если они поумнеют и передумают. Особенно если передумают.
Мужчина вообще не собирался делиться своим шансом на жизнь с кем бы то ни было. Что уж таить, Северусу льстило неприкрытое восхищение и обожание Вадима. Никто не окружал зельевара такой заботой и не смотрел так. Отдать всё это какой-то посторонней девице? Да никогда в жизни! А любовь… Что хорошего в безответной любви?
Снейп эгоистично понадеялся, что Вадим однолюб. Если ситуация будет непрогнозируемо ухудшаться, то придется пойти на крайние меры. В конце концов, нет человека — нет проблемы. К тому же, Северус по себе знал, что мертвецов любить гораздо легче, чем живых.
— Простите, профессор Снейп, — тихо сказал Вадим, отстраняясь. — Что-то я совсем расклеился. Дементоры, наверно.
Северус всмотрелся в ученика. Тот выплакался и был совершенно опустошен. Впрочем, эта эмоциональная вспышка явно пошла ему на пользу. Мальчишка расслабился и больше не прятал взгляд.
— Я уже привык, что вы регулярно поливаете меня слезами, мистер Волхов, — проворчал профессор и махнул палочкой, нагревая воду и делая чай.
Вадим принял из его рук чашку, сделал большой глоток и отправил в рот кусочек шоколада. Северус смотрел, как он меланхолично жует, и поражался такому доверию. Поразительная беспечность для слизеринца — зельевар мог подлить ему в чашку все, что угодно.
— Я так понимаю, что сегодня вы больше ни на что не способны? — вздохнул Снейп.
— Да, боюсь, что так. — пожал плечами Вадим.
— Что ж, тогда не вижу смысла вас здесь держать. Продолжим, когда вы придете в себя.
— Спасибо, сэр.
Волхов допил чай, подхватил свою почтальонку и побрел к выходу, не взглянув на профессора.
Северус смотрел ему вслед, хмурился и вспоминал историю его болезни, изъятую из психиатрической клиники. Многочисленные попытки суицида, подозрение на диссоциацию личности, внезапная апатия, да еще и безответная любовь — все это делало и без того нестабильного подростка опасным для себя самого.
Если придется сделать выбор — ответ будет очевиден. Рука не дрогнет, если будет нужно подлить яд или приворотное неизвестной девице. От лояльности и благополучия Вадима зависит его жизнь. А Снейп был слишком рационален и эгоистичен, чтобы ставить личную выгоду ниже задач, поставленных перед ним Дамблдором.
Однажды он такую ошибку уже совершил. Вечная благодарность директору за этот, несомненно, ценный и горький урок. Доверие — скоропортящийся товар, не подлежащий восстановлению. Его можно предать лишь однажды, и Дамблдор свой лимит исчерпал еще двенадцать лет назад. Снейп давал клятвы лишь из желания отомстить убийце.
Есть такие решения, последствия которых невозможно исправить, лишь предотвратить.
Талантливый сирота с уникальным даром, студент Слизерина — на этот раз все будет по-другому.
* * *
Дни летели друг за другом. Я лопал шоколад килограммами, как ни странно, не уставая от него. Как еще у меня диатез не разыгрался? Дементоры все так же парили над школой и ее окрестностями, Бербидж сидела рядом со Снейпом в Большом зале, вызывая непреодолимое желание подойти и стукнуть ее мордой об стол, а Гермиона всё так же выпендривалась передо мной на уроках.
Профессор Люпин явно меня опасался, по крайней мере, когда я появлялся около него, он не сводил с меня настороженных янтарных глаз и всегда старался держать между нами дистанцию. Меня больше не клинило на его волке, но так и подмывало подойти и потрепать его по голове. Вообще, меня начало тянуть на какие-то безрассудные поступки и глупые выходки, чего только стоила сцена, устроенная мной для Грейнджер. На нас глазело полшколы, а я всего лишь пригласил ее в Хогсмид.
В Хогсмид приглашаю, кланяясь прилежно,
Я легко теряюсь, просто наслаждаюсь.
Никаких секретов, никаких запретов,
Ты скажи мне просто «да!», моя мечта!
Я горланил перевод песни во всю мощь своих легких. Гитара бодро бренчала в такт. Грейнджер вместе со всем своим факультетом в ступоре смотрели, как я приближаюсь к кабинету трансфигурации, пританцовывая под разудалый мотив.
Остановившись прямо напротив Гермионы, я нагло посмотрел ей в глаза и пропел припев:
