Услышав шаги, Вадим повернул голову. Губы мальчишки изогнулись в приветливой улыбке, но глаза оставались закрытыми. «Опять…» — обреченно подумал мужчина.
— Се-ве-е-рус, — протянул мальчишка, блаженно улыбаясь. — Гляди, правда, красиво?
История повторялась. Снейп с мученическим вздохом наколдовал на ногах Волхова тапочки.
На сей раз подросток не собирался играть музыку. Его тонкие пальцы перебирали лунные лучи, вытягивая из них невесомую светящуюся нить. Едва та достигала длины тридцати — тридцати пяти дюймов, он резким движением кисти отделял нить от полотна лунного света, и она обретала материальность, падая на каменный пол, где уже лежал неаккуратный ворох перламутровых нитей.
— Северус, иди сюда! — продолжал звать прядильщик.
— Волхов, — Снейп шагнул к подростку, положил руки на замерзшие плечи и тихо, с чувством прошептал, — минус десять баллов за прогулки после отбоя!
Волхов захихикал, инстинктивно кутаясь в полы его мантии, подлезая за спину и заворачиваясь в ткань, как улитка. Снейп покорно стянул с себя мантию, завернул в нее ученика и, собрав текучие, скользящие сквозь пальцы нити, потянул Вадима в подземелья. Тот покорно шел за ним, бормоча что-то на русском и порываясь свернуть к наполненным лунным светом коридорам. Северус шел, положив руки на плечи подростка, бдительно следя за тем, чтобы тот не ускользнул и шагал по указанному курсу.
У лестниц на них наткнулся Люпин.
— Северус?
В сумерках глаза оборотня по-звериному бликовали. Потрепанная мантия, взъерошенный вид и щетина на щеках облику Римуса приветливости не добавляли. В школе он смотрелся неуместно. Ему больше подошел бы сумрак Лютного переулка или зелень Запретного леса. Оборотень стоял на их пути, рассматривал странную пару, озадаченно, по-звериному склонив голову набок. Чуть не принюхивался.
Вадим повернул к нему спящее лицо и с улыбкой протянул руки.
— Волчок! — четко сказал он и тихо рассмеялся. — Хочешь поиграть? Иди сюда!
Люпин шарахнулся от Волхова так, как будто тот с ног до головы был увешан серебром. Северус впервые в жизни увидел, как оборотень путается в мантии, в неконтролируемом ужасе взлетая по ступенькам.
— Профессор, с такими нервами не стоило идти преподавать, — мягко сказал зельевар, ехидно усмехаясь. — Прошло всего две недели, а вы уже улепетываете от учеников, поджав хвост.
— Ч-что это? — лицо Люпина было белым от испуга; он выглядывал из-за перил с осторожностью. — Северус?
— Это подросток, — с нескрываемым наслаждением наблюдая за перепуганным коллегой, сказал Снейп. — Третьекурсник. Слизеринец. Зовут Вадим Волхов. Ты сталкивался с ним в поезде.
— Волчок, ну, иди сюда! — звонко звал Вадим.
Люпина передернуло. Даже шерсть на затылке вздыбилась.
— Я вижу, что это ученик. Почему он… такой? Что он такое?
— Он лунатик. Почти тезка, да? Ну, не бойтесь вы так, он безобидный и не кинется в отличие от вас, профессор.
Волхов вывернулся из рук Северуса, присел на корточки и поманил Люпина щепотью.
— Какой ты краси-и-ивый… Куть-куть-куть!
Выражение лица оборотня было просто бесценным. Северус не выдержал и расхохотался.
Волхов резко вскинул руку, махнув сверху вниз перед лицом зельевара. Сквозь сжатые пальцы пробился свет. Мальчик раскрыл ладонь. На ней лежала сияющая мягким золотым светом искра. Мужчины завороженно уставились на эту картину.
— Что это? — тихо спросил Снейп.
— Смех, Северус. Ты ведь знаешь, что из смеха рождаются феи? — улыбка Волхова была совершенно безумной.
— И каким же образом, позвольте спросить?
— А как они появляются на свет, по-вашему? — вопросом на вопрос ответил мальчишка. Градус абсурда в разговоре нарастал.
— Волхов, вы точно спите? — скептически уточнил профессор Снейп. В ответ Вадим неопределенно дернул плечом и ничего не ответил.
Отблески от лежащей на ладони подростка искры мягко освещали его спокойное лицо, закрытые глаза и золотили светлые кудри.
— И часто он так… делает? — настороженно рассматривая Вадима из-за перил, спросил Люпин.
— Периодически. Надо ли вам напомнить, профессор, что распространяться об этом не следует? — Снейп надменно вздернул бровь.
