— Здесь ошибка! — смуглый палец ткнулся в тетрадку. — Минус пропустил!
Раз уж я вызываю у неё такие бурные чувства, почему бы не направить их в нужное мне русло? В конце концов, я мальчик, у меня есть определенные потребности, а Грейнджер так удачно заинтересовала меня в физическом плане. Люциус недоступен по ряду известных причин, а лиричные вздохи навсегда принадлежат профессору Снейпу, так что в этом плане я спокоен. Ухаживать красиво я сумею, сам был когда-то девочкой. Да, пожалуй, так и поступлю. Порадую и друга Гарри, и опекуна Дамблдора. Какой я коварный чешуйчатый гад, ха-ха-ха! Слизеринскую натуру не пропьешь!
Я исправил ошибку, поднял взгляд на Грейнджер и улыбнулся.
— Спасибо, Гермиона! Я вижу, у тебя проблемы с пространственным мышлением. Помочь тебе с системой координат?
Гермиона зависла. Программа дала сбой. Ей впервые за все годы учебы предложили помощь?
— Нет! — с возмущением задрала она нос. — Я справлюсь сама!
— Верю.
Ничего-ничего, вода камень точит.
На рунах история повторилась. Грейнджер села рядом и принялась выпендриваться. Руны ей давались легче — сказывалась память. Я не обращал внимания на её подскоки, а сидел, подперев голову рукой, до тех пор, пока мне под ребра не врезался локоть, а в ухо не засопели.
Я лениво повернул голову к Грейнджер. Буквально на расстоянии пяти сантиметров от меня было растерянное лицо девчонки, не успевшей вовремя отодвинуться. На близость я отреагировал очень предсказуемо, что странно. Почему-то до летней встречи девушки меня не интересовали в этом смысле. Хм-м, надо проверить, есть ли реакция на других девушек. Кого бы развести?
Гермиона резко покраснела и выдохнула. Зрачки расширились, взгляд метнулся в сторону, а на висках выступила испарина.
Так-так… Как интересно!
— Ты не слушаешь! Ты рисуешь всякую ерунду! Что это за закорючки?! — девчонка предсказуемо пошла в наступление.
— Грейнджер, эти закорючки — мой конспект, — я постучал себя пальцем по виску. — Я знаю два языка, один из которых — сложнейший для понимания. Я перевожу с этого языка. Думаешь, я не разобрался с футарком?
Грейнджер фыркнула и отвернулась.
— Что, слова кончились? — ехидно ухмыльнулся я.
— Ты никогда не слушаешь профессоров, все время занимаешься какой-то посторонней ерундой! — воскликнула она.
— Что, аргументы тоже закончились? — я светло улыбнулся.
Гермиона зарычала, и тут профессор Бабблинг обратила на нас свое внимание.
— Мисс Грейнджер, что за посторонние звуки во время моего урока? Минус 5 баллов с Гриффиндора. Держите себя в руках.
Грейнджер поджала губы, скрестила руки на груди в защитном жесте. В карих глазах девчонки читалась обида на всю несправедливость этой Вселенной.
Кого-то явно поставили на место. Обожаю её злить! Так секса хочется, что меня подмывает дернуть её за кудряшки или шлепнуть побольнее. Вот она, глубинная мужская суть. Чертов переходный возраст!
* * *
Северус Снейп не уставал поражаться неприятным сюрпризам, встречающимся на ночном патрулировании. Последние пять лет первое место уверенно держали близнецы Уизли. Самым наглым хулиганством близнецов был сговор с Пивзом. Полтергейст разбросал по всему замку вещи учеников с надписью: «Домовому эльфу Хогвартса». После чего домовики впали в истерику, и преподаватели были вынуждены целых два дня успокаивать их, лично следить за удобством пребывания профессоров и студентов в Хогвартсе, включая контроль над кухней, гостиными, служебными помещениями, классными комнатами и — о, ужас-ужас! — уборными.
Конечно, доказать причастность этих паршивцев не удалось, но Северус знал, откуда тянется след. А случай с мисс Уизли побил все мыслимые и немыслимые рекорды, когда девочка выпустила василиска на прогулку, подвинув братьев с пьедестала почета.
Воспоминания о василиске логично потянули мысли о Волхове. Вадим бесконечно раздражал своими ночными эскападами. Если бы профессор мог, он бы скрутил ученика смирительной рубашкой и привязал к кровати ремнями.
О демоне речь, а демон навстречь!
Повернув за угол, профессор Снейп увидел знакомую фигуру подростка. Волхов стоял посреди коридора, освещаемый лунным светом, лившимся из высоких витражных окон. По своему обыкновению Вадим был одет лишь в пижамные штаны и серебристый свет освещал его хрупкий силуэт, лаская полуобнаженное тело.
