— А что будет, если утащит? — заинтересовался я. — Сожрет?
— Не, страж гадостью не питается, — ответил дед. — Поиграется, прополощет как следует и в какое-нибудь иномирье выкинет на пару жизней, чтоб всё чисто стало.
Человек висел, зацепившись за край и болтая ногами, пытаясь подтянуться. Дракон навис над ним, понял, что сверху добычу не достать, и под мост нырнули две другие головы. Человек пнул их по носам, оттолкнулся и рыбкой выпрыгнул из пролома, чудом проскользнув между клацнувшими зубами.
— Не булькнулся! — заметил Медведь. — Вон, выкарабкался.
— Вадим, клюет! — возликовал Волх. — Подсекай!
Я схватился за удочку, теряя к бою на мосту интерес, дернул. Тяжело! Удочка гибко прогнулась, угрожая сломаться. Волх с Медведем побросали свои, подскочили, хватаясь прямо за леску, потащили. Володя поднял сачок.
— Неужто сом? Неужто сом? — приплясывал Волх.
— Да тащи ты, чего вопишь? — огрызнулся Медведь; леска дернулась в его ладонях, проскользнула, на мостки закапала кровь. — Вадим, давай силой мысли, а то сорвется!
Река плеснула, выпуская из темной воды и тумана белое, волосатое… Остолбенев, я смотрел, как в туманном воздухе плавает человеческое тело.
— Не сом… — разочарованно протянул Волх.
Володя выронил сачок, рвано выдохнул и быстро опустил голову. Узнал?
Медведь потянулся, перехватил тело, подтянул ближе, перевернул, подхватывая темноволосую голову. Утопленником оказался совсем молодой парень в белой изодранной рубашке и темных штанах. Почему-то босой. Его закоченевшие руки были сжаты на груди в странном молитвенном жесте.
— Вадим, опускай. Ага, осторожно, вот так… — Медведь пробежался пальцами по белой шее, нахмурился, наклонился над его руками, всматриваясь, и отшатнулся. — Слушай, лучше глянь ты.
Я глянул.
Лицо у парня было странно знакомое: красивые, точеные черты, тяжелые надменные веки и брови вразлет. У меня возникло странное ощущение, что я его уже видел, только он был мощнее, выше и ярче.
Я прикоснулся к холодной мокрой шее. А вот и фиг, не холодная. Вполне себе теплая, живая, не склизкая. Под пальцами бился слабенький пульс. Я наклонился ниже, всмотрелся в сложенные руки и ахнул.
Между пальцами парня вились темные фиолетовые язычки пламени. Как оно не потухло в воде?!
Я повел пальцами у груди, потянул, нащупывая воду в легких. Сейчас очистим дыхательные пути, запустим сердце и дыхательный рефлекс…
— Да, он действительно живой, — задумчиво сказал Медведь. — Мне не мерещится. Не трогай его, Вадим. Только хуже сделаешь.
— Но как же? — растерялся я. — Мы ему не поможем?
— Пока горит огонь, мы ему ничем помочь не сможем. Рано ему к нам, да и не шаман он, даже не нежить, — спокойно ответил Волх и столкнул парня обратно в реку.
— Ты что творишь! — завопил я и метнулся к мосткам, пытаясь перехватить тело, но парень уже исчез в воде.
Прыгнуть вслед за ним мне не дал Медведь.
— Вадим, успокойся. Скорее всего, он просто в коме лежит. Очнется.
— Или его страж на мост выкинет, когда огонь погаснет, — добавил Волх.
— А до того момента что, никак?
— Он принципиальный. Раз с огнем, значит, трогать нельзя, — пожал плечами Медведь.
Мы дружно посмотрели на мост, но там уже никого не было. Вставало солнце, туман развеивался, оседал каплями росы вдоль берега и в спокойную гладь реки.
— Блин, — разочарованно пробормотал Волх. — Самое интересное пропустили. И вот как теперь узнать, чем всё кончилось?
И точно дожидаясь этих слов, зашуршали кусты, и к нам, хохоча и размахивая руками, вывалился тот самый змееборец. Подкопченный, безбородый, полураздетый, но очень-очень бодрый.
— Вот это приключение! — воскликнул он, взъерошивая густые медные волосы и этим немилосердно их пачкая; голубые глаза ярко горели на фоне черного от сажи лица. — Нет, вы видели? Видели? Три головы! Он пламенем вух, я центр бах! И под брюхом, под брюхом! Здорово как!
Я протянул ему бутылку с водой, и приключенец напился и умылся, ухитряясь говорить без остановки.
— Спасибо, Вадим! А мост! Какой волшебный мост! Я иду — он светится! И узоры такие…
— Похоже, это надолго, — тихонько поделился впечатлением Медведь.
