— Откуда у Поттера такое умозаключение? — поинтересовался Северус, складывая руки на груди.
— Он и Сириус видели мистера Малфоя, когда уходили из Отдела Тайн. Люциус не стал нападать на них, не пытался задержать, а сразу пропустил мимо и предупредил, что скоро появятся авроры. Возможно, он хотел убрать конкурентов за внимание хозяина, а Гарри отпустил, посчитав схватку с Блэком ненужным риском, — добавил Дамблдор. — Ведь к тому моменту он получил, что хотел.
— Он завладел пророчеством? И Блэк этого не заметил?
— Малфой украл пророчество у Гарри, когда они приходили в себя после Комнаты Всех Дверей. Оба были слишком дезориентированы, а Люциус всегда был хорош в невербальных чарах.
То есть он вызвал авроров, потом украл пророчество для Темного Лорда и отпустил Гарри Поттера, хотя вполне мог похитить мальчишку, пока Блэк приходил в себя. Северус попытался постичь логику поступков Малфоя, но не преуспел.
— План сработал, — продолжал Дамблдор. — Волдеморт получил пророчество. Правда, я никак не ожидал, что вмешается Министерство и будет столько жертв... Во время битвы взорвался отдел волшебных миграций, — пояснил он. — Я привел Вадима для помощи колдомедикам. Когда я уходил, он уже кого-то воскрешал...
Миграций?!
Северус почувствовал, как кровь отливает от лица. Чарити не было в Хогвартсе уже больше часа. А на днях она как раз говорила, что нужно оплатить пошлину на международный портал. Могла ли она?.. Да. Могла.
Внутри разлился стылый ужас. Уши заложило. Северус титаническим усилием воли прогнал накатывающий ступор. Дамблдор продолжал говорить, ему нужно было отвечать, и Северус отвечал, чувствуя, как где-то в глубине разума, под окклюментивными щитами бьется и воет от потери что-то, что было любовником и должно было стать отцом.
«Это догадка. Это всего лишь догадка. Чарити могла уйти раньше. Она просто задержалась», — хватался разум за последнюю соломинку.
Но потом из директорского камина вышел усталый Вадим и, пряча взгляд, молча протянул окровавленный палантин с волшебной палочкой.
Что-то, что так и не стало отцом, зарычало, перерождаясь в сгусток холодной, лютой, бесшабашной ненависти, словно оборотень. Сквозь свинцовые двери самоконтроля пробилось осознание — больше тянуть нельзя.
«Я убью его сегодня. Неважно как. Сегодня», — решил Северус.
Как во сне, он попрощался с Дамблдором, у которого от известия о смерти Чарити просто опустились руки, и пошел в подземелья. Феликс Фелицис должен был настаиваться еще восемь часов, чтобы уменьшилась токсичность, но если в кармане есть абсорбент, то этим временем можно пренебречь.
Северус открыл тайник, достал котелок, обернулся — и нос к носу столкнулся с Вадимом. Зелье плеснуло, угрожая перелиться через край, и оба, не сговариваясь, подняли котелок выше, а потом так же дружно поставили его на стол. Побратим кусал губы, испуганно поглядывая на жидкую удачу. Надо же, Северус и не заметил, что он шел следом.
— Ты знал? — коротко спросил зельевар, беря мерную ложку.
Вадим молча мотнул головой.
— Что знал — рассказал уже, — разлепил он сухие губы после непродолжительной паузы. — Я... я понятия не имел, что всё пойдет так. Я не видел такого варианта. И она еще может быть жива. Или ребенок.
— Ей оторвало руку, — ровно выговорил Северус, отсчитывая капли. — С таким ранением и без волшебной палочки она не могла выжить. А если выжила она, то погиб мой сын.
Вадим нервно облизнулся и поднял взгляд.
— Ребенок мог выжить, — повторил он. — Его могли вытащить.
— Шестимесячные младенцы не выживают.
— Выживают. Шанс мал, но его мать — волшебница, он сам волшебник, а там, куда она уходила, наверняка могли оказать помощь, — возразил Вадим. — Ты можешь найти его. Твои предки обещали поддержку рода в нужный момент. Ты их крови, твой сын их крови. Они помогут.
Сначала защита на жертвоприношении, потом Пожиратели, теперь давно почившие предки... Вадим пойдет на все в своем стремлении уберечь его. Не всегда поступки целителя казались Северусу уместными или обоснованными, но он упустил момент, когда имело смысл возмущаться. И, в конце концов, для самого Северуса это было удобно и, что скрывать, приятно. Ради него никто на такое не шел, хотя иногда готовность Волхова идти до конца откровенно пугала. Эти русские ни в чем не знают меры.
