— Да, я сделала это нарочно! — выкрикнула Чарити. Голос звенел от отчаянной решительности. — Но это только потому, что я люблю тебя! Северус, тебе нужна семья. Каждому человеку нужен кто-то, кто будет его любить. Ты так долго был один, жил в своем жутком доме без жены, без детей, а я хочу сделать тебя счастливым. Я могу это сделать! Северус, неужели ты откажешься от единственного человека, который тебя любит и готов ради тебя на всё?
Северус взялся за ручку двери и, метнув на любовницу мрачный взгляд, бросил:
— Видишь ли, у меня уже есть такой человек. Тебе придется с ним считаться.
И вышел прочь, оставив потрясенную любовницу в одиночестве.
Вадим сидел перед пустым котлом, уставившись куда-то в угол. Полуопущенная голова, безвольно лежащие на коленях руки и стеклянный взгляд — всё это исчезло, едва Северус переступил через порог и хлопнул дверью.
— Вадим, я…
— Тебе нужно моё мнение? — сходу спросил Волхов, выпрямляя спину.
Северус помолчал и осторожно произнес:
— Тебя это тоже коснется.
— Не отказывай ей, — сказал Вадим и как-то ломко, беспомощно улыбнулся. — Женись. Всё правильно. Так и должно быть. Она тебя любит, она тебя устраивает. Не считается с твоим мнением и глуповата… Ну, так многие женщины этим грешат. Главное ведь, что она хочет быть рядом. С тобой.
Северус скептически выгнул бровь и подошел ближе.
— Неужели? И ты не против?
Вадим пожал плечами, продолжая улыбаться.
— Ты предупреждал. Я согласился. Ведь я… — он на мгновение опустил взгляд на свои руки. — Я понимаю. Правда. Я-то тебе никого родить не могу. Женись. Она тебе подарит красивого черноволосого мальчика с черными глазами. Чистокровного мага. Ты будешь хорошим отцом, Северус, а я… — Вадим громко сглотнул и с усилием продолжил. — Я стану его любимым дядюшкой. Буду приходить к вам по воскресеньям, рассказывать сказки, учить его читать и таскать ему сладости.
— А если это будет девочка? — вкрадчиво поинтересовался Снейп и взял его за руки. — Копия Чарити?
— Она всё равно будет черноглазой брюнеткой. Она будет твоей. Ведьмочкой со склонностью к зельеварению, — упрямо сказал Вадим. - Всё хорошо.
Он говорил красивые, правильные вещи. И Северус бы ему поверил, если бы не мелко дрожащие, совершенно ледяные пальцы и почерневшие от тоски глаза. Северус молча поднес к лицу его ладони, подышал на них, согревая. Вадим избегал смотреть ему в глаза и молчал, тускло улыбаясь, но рук не отнимал. Словно маска, призванная убедить, что с ним всё в порядке. Но ей ни черта не верилось. Слишком растерянной, натянутой и неживой она была.
— Хорошо. Я тебя понял. Ты не против ребенка, но против Чарити. И жить в одном доме с ней ты отказываешься. Меня радует, что наши мнения совпадают. В нашей семье этой женщины не будет.
Вадим вздрогнул, вскинулся. Широко распахнутые глаза вспыхнули от изумления и… Да, Северусу определенно понравилась эта неуверенная, но такая искренняя радость.
— А?..
— Даже если когда-нибудь мне взбредет в голову жениться, возможную кандидатку я буду выбирать вместе с тобой.
— Да?.. Но как же…
— Контракт на вынашивание. Ей не привыкать. Она, видишь ли, профессиональный родитель с четко фиксированной ставкой, — ироничные интонации в голосе скрыть он даже не пытался. — За её плечами пять успешных беременностей и шесть здоровых детей.
— Шесть?!
— Три ребенка рождены не от её яйцеклеток, — уточнил Северус. — Их забрали сразу после рождения.
Вадим встряхнулся. Взгляд стал четким, сосредоточенным. Он задумчиво нахмурил брови и спросил:
— А она не попробует тебе отомстить за отказ? Контракт контрактом, но репутацию она тебе может сильно испортить.
— Возможно, она так и поступит, — согласился Северус, — но, по крайней мере, не сейчас. Она заявила, что любит меня, и этим загнала себя в ловушку. Пока Чарити не получит то, что ей нужно, ее поведение будет безупречным.
Вадим наградил его скептическим взглядом.
— Плохо ты знаешь женщин, Северус.
Северус предпочел промолчать. Вадим задумчиво потер лоб.
— Я предлагаю другой вариант. Не стоит сразу предлагать ей контракт. Это мало того, что ее обидит, так еще и спровоцирует на какую-нибудь пакость. Лучше спрятать её хорошенько, а там... Как говорил Ходжа Насреддин, либо я, либо эмир, либо ишак помрет!
