Драматургия и сам театр этих прозаиков — часто та же проза, только в лицах, это спектакли прежде всего такого актера, который имеет дело непосредственно с автором, почти минуя режиссера. Хотя и режиссеру может принадлежать здесь активная роль, однако опять-таки как проводнику авторского текста, наконец, как его соавтору, свободно же экспериментировать с таким спектаклем режиссеру опасно, а иногда и попросту недопустимо.
Впрочем, драматургия Йожефа Дарваша — это предмет особого разговора, здесь же я только упоминаю о ней.
Йожеф Дарваш прожил полную событий и значительную жизнь.
Он происходил из очень бедной крестьянской семьи, рано лишился отца.
Он относится к тем людям, для которых их происхождение — это не только воспоминания и анкетные данные, не только частный опыт их жизни, но и главный опыт и тот первостепенный интерес, который определяет всю последующую жизнь, если же речь идет о художнике, — всю последующую творческую позицию.
Примкнув к левому крылу венгерского литературного течения «народных писателей», «исследователей деревни» в самом начале своего творческого пути, он совершил свой выбор навсегда.
И хотя круг его интересов с годами становился все шире и шире, хотя его проза и его пьесы посвящались им не только крестьянству, но и интеллигенции, прежде всего интеллигенции творческой, хотя сам он, пройдя подполье и годы антифашистской борьбы, становится крупным общественным и государственным деятелем, этот его интерес не только не ослабевает, а крепнет, углубляется.
Он считает нужным и необходимым еще и подчеркивать этот интерес в своих творческих автобиографиях, в публицистических выступлениях, интервью, в предисловиях и послесловиях к своим произведениям.
Он был ведь и публицистом, причем любую полемику, любое обращение к читателям начинал с того, что объяснял, кто он есть, писатель Йожеф Дарваш, и для чего он пишет.
При этом, вступая в споры, он без обиняков ссылается на свои творческие неудачи и удачи, то и дело ему как будто не хватает той публицистичности, которая заложена в ткани его произведения, она необходима ему не только «внутри» этих произведений, но еще и «вне» как органическое их дополнение, как еще одно изложение своего кредо.
Эта черта характерна для писателя, который находит призвание не только в собственном литературном творчестве, но и очень активно участвует в собирании и сплочении литературных сил своей страны.
Из всего того, что мне удалось сказать на этих страницах о творчестве Йожефа Дарваша, уже следует, что он должен был быть другом Советского Союза.
Он им и был.
Он высоко ценил и очень глубоко понимал русскую классику, хорошо знал советскую литературу и неизменно дорожил вниманием советского читателя.
Сергей Залыгин
