Поскольку и с покупкой угодья получилась заминка, люди опять заподозрили в неблаговидных поступках Хедеши. Все единодушно считали, что это он вставляет им палки в колеса. Высказывалось предположение, что он намерен вместе с несколькими богатеями приобрести весь клин в личную собственность. Тщетно пытался Хедеши убеждать крестьян, что Вардаи станет разговаривать только с таким покупателем, который выложит ему на стол сразу всю сумму наличными, а ежели у них денег нет, то тут ни он, ни кто иной ничем помочь не сможет. Люди для виду соглашались с мирским старшиной, а в душе не верили ему, подозревая, что он их обманывает.
Односельчане припоминали ему и Харангошскую пустошь. Когда, мол, с ней-то будет решено? Обещал, что выгон на Харангошской пустоши останется за миром навечно? Обещал. А теперь что ж, готов примириться, что крестьян лишили этого выгона? Выходит, документ — пустая бумажка? Тогда пусть добудет другую бумагу, настоящий контракт, где бы все по правде было записано. Для чего же поставлены сельский староста, мирской старшина, вся управа, ежели не для того, чтобы блюсти справедливость? Уж не плутуют ли эти шельмецы?
Своим важным видом и повелительным голосом Хедеши по-прежнему внушал всем робость. Когда ему случалось проходить по улице, женщины с нескрываемым восхищением заглядывались на него, а мужики, признавая превосходство этого властного человека, подобострастно вступали с ним в разговор. Шашни с молодой красоткой, женой ночного сторожа, он прекратил, да и с другими уже не хороводился. Он стал заметнее сутулиться, и не было уже у него былой орлиной зоркости во взгляде. Смотрел он теперь все больше себе под ноги. Пуще всего занимали его хозяйственные дела и, главное, новые наделы, которые он стремился присоединить к своей земле.
По вечерам они с женой садились рядком и, забыв о старых обидах и неурядицах, прикидывали, как дальше вести хозяйство.
Хедеши очень хотелось приобрести степное угодье у Татарского вала. Ради этого он готов был пойти на все.
Прослышав, что говорят о нем крестьяне, Хедеши по старой привычке гневно воскликнул:
— Паршивцы! Мерзавцы! — но в тоне его уже не чувствовалось прежней спеси и уверенности.
Деньги! Как они нужны! Где взять этакую прорву, чтобы можно было явиться к Вардаи и выложить на стол всю сумму наличными? И мешкать нельзя — не ровен час, другой перехватит, и останутся они с носом.
Но сколько ни ломал голову Хедеши, ничего путного придумать не мог. Возрастающая тревога односельчан, опасающихся, что опять у них из-под самого носа уведут землю, и ему не давала покоя. Хедеши опять пошел к Дежери. Тот пообещал еще раз переговорить с Вардаи.
Вардаи принял Дежери, как всегда, приветливо и любезно.
— Добро пожаловать, дружище Ласло! Ты что-то в последнее время совсем нас позабыл. Засел в своей берлоге, ничем тебя не выманишь. Даже сретенье провел дома.
— Я на горьком опыте убедился, дорогой Вардаи, что на сретенье солнце светит, да не греет, одна только видимость.
— Помилуй, неужто мир представляется тебе в таком мрачном свете?
— В мрачном свете? Отнюдь нет. Просто я вижу его таким, какой он на самом деле.
— Тебе надобно женой обзавестись. Она развеяла бы твою тоску-печаль.
— Стар уж я для любовных утех.
— Не скажи, брат, не скажи. Даже я себя таким не считаю, — рассмеялся Вардаи и лихо, как и подобает старому волоките, подкрутил ус.
— А я, собственно, к тебе по делу, дорогой Вардаи. Не догадываешься по какому? — переменил тему Дежери.
— Только денег не проси, потому как у меня их нет.
— Наоборот, я намерен тебе их подкинуть.
— О, прекрасное начало! Ежели и дальше обещаешь в таком духе, что ж, с нетерпением жду продолжения. Выкладывай, не тяни!
— Меня интересует угодье у Татарского вала.
— Ах вот оно что, дружище! Ты, стало быть, опять за свое? Интересно, уж не сам ли ты собираешься купить?
— Конечно, нет, — недовольно буркнул Дежери, явно досадуя на подтрунивающий тон Вардаи. — Я уж тебе говорил, мне своей земли хватает.
— В таком случае ты подослан новоявленным землевладельцем Баги, — продолжал подшучивать Вардаи.
