Пиште тяжело было продолжать разговор с учителем, он стал прощаться, но старик удержал его:
— Погоди! Знаешь ли ты барина Дежери?
— Вроде бы видел когда-то.
— Так вот, сходи к нему. Скажи, что я тебя прислал.
С чувством растерянности и недоумения покидал Пишта школу. С тех пор как он себя помнит, учитель всегда жил на селе. Пиште всегда казалось, что он хорошо его знает. Теперь же Пишта вдруг почувствовал, как глубоко заблуждался. «Неужели все люди совсем не такие, какими их себе представляешь?» Идя по улице, он с любопытством вглядывался в знакомые ему дома в надежде увидеть там нечто такое, чего прежде никогда не замечал.
Стало быть, никаких бумаг не существует. И все-таки, почему же тогда люди с таким упорством продолжают поиски? Что-то, значит, было, иначе давно оставили бы эту затею. Придется расспросить старожилов, всех подряд. Наверняка они что-нибудь помнят. Может быть, удастся по крупице восстановить правду.
Дежери во дворе своей усадьбы наблюдал, как суетливо хлопочут батраки, погружая на повозки плуги. Ведь нынче начинался весенний сев, и в такой день у хлебопашца всегда бывало приподнятое настроение. В этих приготовлениях и суете было что-то праздничное. Батраки-пахари в такой день не выезжают в поле спозаранку. Они ждут барина, когда тот спустится к ним из господского дома на скотный двор, пусть даже приходится дожидаться до самого полудня. Таков ритуал, без барина он невозможен. Только с его появлением приступают к делу.
До полудня, правда, было еще далеко, но солнце уже поднялось и успело рассеять утренний туман. Воздух был удивительно чистым, прозрачным, и только над дымящимися весенними полями колыхалось едва заметное марево. Казалось, будто кто-то разостлал под солнцем на широких, привольных полях суровое полотно.
В это чудесное весеннее утро, тихое и безмятежное, воздух был насыщен всеми запахами ранней весны. Веяло приятной прохладой. Все бодрило, вселяло радость, наполняло сердце ощущением блаженства и покоя. Пиште дышалось как-то особенно легко. Он ощущал во всем теле удивительную легкость, а повеселевший взгляд его так и скользил во все стороны, точно снующая летунья-ласточка. Окинув взглядом усадьбу, он как-то сразу охватил все: детей, резвившихся перед лачугами батраков, скачущих в загоне поодаль жеребят, стоящих в стороне чабанов, приготовившихся к весенней стрижке овец, а вон там, на крыше хлева, воркующих голубей. Все это, воспринятое отдельно, создавало в его воображении целостную картину прекрасной весенней поры.
Дело спорилось, весело звенели плуги; люди, усердно хлопотавшие вокруг них, работали как никогда сноровисто. Правда, спустя рукава тут и не поработаешь — барин глаз не спускает.
Весело поглядывая на барина, мужики потешались над старым Палом Панкасом. Тот упорно не хотел верить, что в недалеком будущем можно будет пахать без волов и лошадей. Не поверил он и тому, что теперь ходят поезда. Да и как поверить, если ему их не приходилось видеть. На слово он ничему не верил. Впрочем, если бы и увидел железную дорогу, все равно бы своим глазам не поверил.
— Дядя Панкас не верит, что по рельсам катят поезда! — громко смеясь, крикнул погонщик волов приказчику. Балагур рассчитывал не столько приказчика потешить, сколько самого барина, но обратиться прямо к барину не решился.
— Скажите, господин приказчик, а как это все-таки движутся эти паровики?
— Известно как — паром.
— Каким паром?
— Ну тем, что образуется, когда кипит вода.
— Значит, это вода их тянет?
— Можно и так сказать.
— И плуг смогла бы тянуть?
— Еще бы! Наверняка смогла бы. Раз тянет целый поезд.
— Ну коли так, давайте-ка опустим плуг в мочило. Ежели вода двинет его оттуда, я поверю в паровик. А покудова нет!..
Все хохотали над словами старика. Дежери тоже не удержался от добродушной улыбки.
— Послушайте-ка, дядя Панкас! — обратился к старику молодой батрак. — А ведь без воды и вол не потянет плуга, а?
— Ишь какой умник выискался! Ты, сынок, как я погляжу, из молодых да ранний! А разве волу, окромя воды, не требуется трава, сено да всякие другие корма? Вижу, исправный скотник из тебя выйдет, коли одной водицей собираешься кормить скотину. Зря корм не станешь переводить.
