Конферансьешки-нахалы стремглав объявили, дескать, Илларион имени, дескать, Иллариона вам указующе выскажет истину-матку не за глаза…
Поплевав упрощенно себе на ладошки, монарх имени, дескать, Иллариона перекрестился находчиво для показухи.
— Крестьянены! — рявкнул оратор увесисто.
8
Этюд о любви не давался.
Карлик искал Атлантиду, но, сколько ни млей, здесь ее дружески прятали, не вызывали на подиум, а время — не ждало.
Не башня, где был он устройно дублером, а здесь, в этом этюде, где Карлик искал и ничего не нашел, он и прожил активную по гениальности жизнь.
9
— Крестьянены! — рявкнул оратор увесисто растормашенной толпе, но тотчас убавил усердия на полтора децибела примерно, когда неожиданно снова споткнулся глазами на бабке Матвеевне Фроське. — Вы сладкое, задники, любите?.. Любите сладкое?.. Любите?.. Всех угощаю конфетами, кролики!.. Всех угощаю небрежно конфетами…
— Всех — это зря! — тужили нахалы.
— На всех и не хватит… Эй, ты, лохматый, что вял? Усопаешь? Иди — познакомимся… Тебя как-то зовут или нет? Или ты безымянный в овраге промежности выкидыш?
— Я Борька, — смущенно спросонок ответил известный шнурковский драчун и молчун. — Я, кажется, Борька.
— Что значит Борька? Далее как аттестуют? Отвечай, говори, не размазывай кал у мундира, пока не просохло.
— Не знаю, как оно далее, — покаялся чистосердечно драчун и молчун.
— А думай — неплохо получишь. Оно — пока сохнет и ждет.
— А Борька, может, имени Борьки? — моргая, догадливый Балакайкин изумился впервые себе самому.
— Что значит — имени Борьки? Ты до того не дорос, и вообще — не хами, не моргай человеку по-нашему… Крестьянены, жалую Борьке пригоршню лакомства, как обещал!.. Удавы, сиречь уголовники, как обещал…
— Угольки? — Борька, держа монпансье, мечтал о свободе вернуть эти камешки страннику, чтобы затем удалиться по-прежнему в односельчане.
— Конфетки — все как одна!..
— Как угольки.
— Задумайся, сколько тебе привалило правильно.
— Счета сроду боюсь, — отвечал ему Борька. — Потому что, когда не считаешь, оно все, что надо считать, оно целиком остается здесь, а подсчитал — его мало.
— Дикарь — а дурак!..
— А быть умным — опасно.
— Да нет, ерунда!.. Хочешь учиться — гляди!.. Вот это, по-твоему, что?
— Грязный палец.
— Учиться хочешь? Учись у него. Что лежит у тебя на ладошке, вспомни.
— Конфеты. Вы сами сказали.
— Где первая штука среди всего вороха?
— Где?
— Вот она, вот она, Борька!.. Рядом уснула вторая конфета для разнообразия. Вторую запомнил? А дальше что?
— Что?
— Третья, четвертая, пятая.
— Ну?
— Третью, четвертую, пятую видишь? Они, Борька, тоже конфеты. Шестая…
— Конфета?
— Шестая — конфета. Седьмая конфета не хуже шестой. За ней пошла сразу восьмая, которая тоже не хуже седьмой… Все… Пишу на блокнот эти факты…
Покуда монарх импровизировал острозаточенной палочкой необходимые тексты, фиксируя наше слабовековье, Матвеевна Фроська сочувствовала страннику, словно бы сыну, который слегка ни того ни сего.
Контуженный, думала бабка Матвеевна Фроська, жалея монарха.
Весь обносился, похерил обувку, поэтому лапы раскисли топтать утомленную почву.
Бродяга содержит ораву друзей-прихлебателей, так они сами сказали, мол, ихняя шайка на шее поводыря.
Такой сердобольный мямля.
Борьке лекарствия дал, облегчая по кашлю.
Борька ночами дохает — ужас один это слышать, а слышно.
— Ты где, продолжаем урок. — Илларион оглянулся на Бабалайкина. — Повтори мне, что мы прошлый раз изучали, попка-дурак.
— Их изучали. — Борька смотрел испытующе нагло.
— Сколько там их у тебя, подсчитай.
— Здесь эта по номеру первая, да?
— Ты не мнись, урок отвечай. Мда.
— Здесь эта шестая по номеру.
— Как она сразу шестая? Которая?
— Кто ближе четвертой валяется посередине.
— Стоп! У тебя, дорогой негодяй, сплошь ошибки. Где третья?
— Вам она, что ли, родня? — Балайкин отлынивал от устремлений сотрудничать искренне.
— Пятую вовремя надо назвать или нет?
— И седьмую? Съел их, а были…
— Мошенник!..
— И сплыли…
— Сразу же проворовался!.. Примкни к остальным и послушай… Все, несмотря на существенный зуд естества, послушайте вдумчиво, прыщики!.. С этой минуты ваша провинция покорена, вы согласны?.. Хотите ко мне под эгиду? Под иго? Спасибо, ребята. Мое государство, куда всей деревней поштучно, подушно, пошкурно беру вас, орлы-мужики, под уздцы на поруки, мое государство, чтобы вы знали, Страна Лизоблюдия, краше других… Там, у других, обострение противоречий. Понятно? Здесь у меня, куры-бабы, живем иначе. Страной правит аристократия, наука. Сейчас объясню, что такое наука… Наука накаркала цивилизацию, предусмотрела паяльник и поезд… Эй, Борька, сочти, сколько верст у тебя до Парижа по железной дороге пешком… А пока, предлагаю, запомните день обнимания вашей деревни с империей!.. Дескать, юлило, запомните, здешнее солнце, густо росла на блины беспризорная рожь, а старуха… Старуха зачем еще здесь?.. Ей пора провалиться…
