– Расселись, понимаешь! Давайте учитесь лучше! Сдадите первую сессию – там посмотрим.
От расстройства первокурсники вышли на крыльцо перекурить.
– Вот постава! – сердито сплюнул Максик.
– Полный отстой! – отозвался Толян.
Впрочем, вскоре оказалось, что они зря расстраивались: у факультетов разными были только названия, а занимались все одним и тем же. Кроме того, всех студентов, даже тех, кто почти не говорил по-русски, заставили изучать испанский язык. Кроме информационных технологий и уже известного ГМУ, в колледже были еще факультеты туризма и косметологии, каждый из которых имел свое лицо: на туристическом учились тинейджеры с Кавказа и из стран СНГ, факультет информационных технологий облюбовали областные пацаны, а на ГМУ была сборная солянка – и москвичи, и приезжие. Что же касается косметологии, то тут, как в джазе, были только девушки.
На все четыре отделения приходилось шесть классов, директорский кабинет с приемной-канцелярией, комната с табличкой «Библиотека», актовый зал и касса с предбанником.
В одном классе стояло даже настоящее парикмахерское кресло и висело большое зеркало. Во всех других классах вместо зеркал были зеленые доски и двери в туалет. Ну, и разумеется, во всех аудиториях рядками стояли столы со стульями – непременные атрибуты учебного процесса. Столы были черные деревянные, а стулья – белые железные.
4
Шмыгая носами, друзья подошли к бывшей мыловарне. Погода окончательно испортилась. Из набежавших туч посыпал мелкий снежок. Толян выкурил три сигареты. Жека все улыбался и глазел по сторонам. Максик пыхтел, как паровоз. Его то и дело бросало в жар в халявной куртке, но он не подавал вида, стараясь идти в ногу то с Толяном, то с Жекой. Задыхаясь и присвистывая носом, он думал о своих друзьях примерно так: «Вот, блин перцы! И куда прутся? Ладно уж, посижу с ними на хренологии и свалю.»
– А чё, – произнес он как можно боевитее, – скоро весна. Можно будет в поход всем троем сходить! Вы как?
Жека одобрительно хмыкнул, а Толян поежился.
– А чё, – продолжал подбадривать себя Максик, – возьмем палатку и махнем к нам под Тверь. У нас такие леса, блин!
Максик так расчувствовался, что громко чихнул.
«Перец» Толян неодобрительно оглядел бывшего должника. Сам он промерз до печенок, и перспектива спать на земле его ничуть не вдохновляла. Достав из сумки фанатскую полосатую шапочку, он натянул ее на свои ледяные уши и прохрипел:
– Ну и дубак! С утра вообще такая жесть была! И куда эти синоптики смотрят?
Маскик уже привык к ворчанию приятеля. Да и самому ему что-то расхотелось трепаться. Несмотря на свой внушительный вид, он чувствовал себя все хуже и хуже. Конечно, в халявной куртке выглядел весьма авантажно: на его богатырских плечах красовались, золотые крылышки, а на мощной спине – надпись «LosAngelоs».
Между тем, чем ближе они подходили к проходной бизнес-центра, тем хуже становилось настроение у всех троих. Даже Жека больше не улыбался.
– Да, к вечеру минус пять обещали, – шумно выдохнул ангелочек Максик.
Толян поежился и ускорил шаг.
Рыжий Максик слыл в колледже крутым. Он мог запросто сказать: «Эй ты, подвинься!» – и соседу приходилось уступать ему место. Стоило ему буркнуть: «Оставь докурить!» – и сигарета тут же перекочевывала в его мягкую, но внушительную длань. Он никогда не командовал, но с ним предпочитали не спорить. Он не боялся ни директора, ни охранников. Единственный человек, которого он боялся разозлить, был Толян, или Иванов Анатолий, как значилось в классном журнале.
В тот самый день, когда они вышли покурить после неудачного захода в канцелярию, Максик в своей небрежной манере попросил однокурсника закурить и по неосторожности слегка отпихнул его к ящику с окурками.
Буквально в ту же секунду его собственная медная голова чуть было не оказалась там сама. У Толяна был отработан удар левой, и он всегда бил первым и без предупреждения.
Максик опешил. Ему даже расхотелось курить, но антипод уже благородно протягивал начатую пачку «LM»:
– Можешь две сиги взять. Огниво есть?
Так они подружились.
Жека прибился к ним гораздо позже, уже на исходе апреля. Он все приглядывался к двум приятелям, но как будто не хотел им мешать. Угловатый, растрепанный, с редкими зубами и широким, почти негритянским носом, он так и ни с кем не заговорил за целый год. У него была своя тайна: он устроился в ближайший «Макдональдс» уборщиком и не хотел, чтобы однокурсники его дразнили из-за непрестижной должности. Трудовая деятельность среди будущих бизнесменов уважением не пользовалась. Если кому-то удавалось заработать честным путем, то этот тщательно скрывался.
