— Джефферс всегда так поступает? — спросил он наконец.
— Да, — кивнул ванек. — Ведь это его заведение.
— Знаю, что его, — буркнул Младший, — безусловно признаю за ним право вести дела по своему разумению, но с вами он обошелся несправедливо.
— Здесь так принято.
— Это унизительное обращение, полное неуважение к вашему личному достоинству.
Речь вновь заходит об уважении. Хебер сказал, что местные земляне нисколько не уважают ванеков. Возможно, им не за что уважать эти робкие замкнутые существа, хотя усвоенный за много лет в КАМБе образ мыслей вскипел, одним щелчком встал на место, и Младший вдруг понял, что из данцерских землян Билл Джефферс больше всех думает о ванеках.
— Мы должны изменить подобное отношение, переубедив хотя бы одного человека.
Ванек бросил на него вопросительный взгляд — и Младшего на миг поразило смысловое сходство мимики обеих рас. Любопытно… Он прогнал эту мысль. Есть дела поважнее.
— Приведите меня в свое племя, в лагерь, не знаю куда, — потребовал он. — Мы придумаем способ немножко прижать мистера Джефферса.
Имеется в виду, конечно, экономическое давление. В этой сфере члены семейства Финч чувствуют себя как дома.
Ванек вздохнул:
— Что бы вы ни задумали, ничего не получится. Старейшины никогда не согласятся на то, что может повлиять на движение Большого Колеса. Отвергнут любое ваше предложение даже не выслушав.
— Я предчувствую, что они согласятся. Кроме того, не собираюсь просить их что-нибудь делать. Напротив, попрошу кое-чего не делать.
Ванек вновь озадаченно посмотрел на него, потом пожал плечами:
— Тогда идите за мной. Я приведу вас к старейшинам. Только предупреждаю — ничего не выйдет.
Младший думал иначе. В поведении молодого ванека, имя которого, как выяснилось по дороге, примерно сводилось к буквосочетанию Рмрл, обнаружилось нечто неожиданное. В мелькнувшей в его взгляде искре, в дрогнувших губах читалось и чувствовалось, что при всей своей независимости, при всем показном равнодушии именно этот конкретный ванек остро переживает дискриминацию, которой ежедневно подвергается в городе со стороны землян. Младший насквозь его видел под тщательно замаскированным фасадом, зная, что можно и нужно что-нибудь сделать и что он на это способен.
Старик Пит — сплошной костлявый контраст темно-коричневой кожи и глаз, простого белого свитера и коротких седых волос — с такой легкостью и уверенностью двигался по хорошо знакомым коридорам верхнего этажа офисного здания КАМБа, что секретарша в приемной окликнуть его не решилась. Но когда он направился мимо ее стола к служебным кабинетам, сочла своим долгом вмешаться.
— Чем могу вам помочь, сэр? — вежливо спросила она.
Он с улыбкой оглянулся:
— Леди у себя?
Секретарша ответила вопросом на вопрос:
— Вам назначена встреча?
На столе у нее засветилась электронная записная книжка с затейливым маркером, готовым отыскать его фамилию.
— К сожалению, нет. Понимаете ли…
— Прошу прощения. — Мгновенно погасший аппарат подчеркнул категоричность ее тона. — Мисс Финч без предварительной договоренности никого не принимает.
Девушка умело пользовалась электронным дневником, как последним оружием, регулирующим поток посетителей в кабинеты начальства.
Старик оперся о письменный стол узловатой костлявой рукой, наклонился поближе.
— Слушай, милочка, — тихо, но властно сказал он, — ты просто доложи, что пришел старик Пит. Потом разберемся с предварительной договоренностью.
Секретарша нерешительно заколебалась. Имя старика Пита было смутно знакомо. Она пару раз ткнула маркером в записную книжку, потом пожала плечами и нажала кнопку.
— Да, Мардж, — прозвучал в воздухе женский голос.
— Вас хочет видеть какой-то старик Пит, мисс Финч.
— Это что, шутка? — уточнил голос.
— Даже не знаю, — нервно призналась девушка.
— Впустите его.
Секретарша встала, собираясь исполнить приказ, старик взмахом руки усадил ее обратно на место и направился к резным дверям из прочного несгораемого дерева маратек, переливавшегося разными цветами. Вырезанное на уровне глаз имя Джозефина Финч выделялось другими оттенками.
Старик Пит? — недоумевала молодая женщина в кабинете за дверью. Что он делает в КАМБе? Он должен сидеть в море Кель, исчезнув с ее глаз и из памяти.
