— Вот так и стойте. Сержант, я возьму с собой капрала и еще двоих.
Прогрохотав по трапу, ботинки пехотинцев затопали в коридоре. Фэрфакс указал им нужную дверь.
— Капрал, пускайте в ход приклад мушкета, но пока не ломайте дверь. Я хочу, чтобы они чертовски отчетливо поняли, что мы здесь.
Приклад грохнул по тонким доскам двери — раз, другой, третий. Жестом остановив капрала, Фэрфакс громко произнес:
— Со мной вооруженные морские пехотинцы, и если эта дверь сию же минуту не откроется, они выполнят свой долг. Как я понимаю, там находятся женщины, и потому не хочу прибегать к крайностям. Но если вы сейчас же не отопрете, мне придется ворваться в каюту силой. Выбор за вами.
Напряженную тишину нарушало только тяжелое дыхание солдат. Фэрфакс почувствовал, что больше не в силах ждать, и уже открыл было рот, когда дверь задребезжала, приоткрылась на долю дюйма, и все.
— Приготовить оружие, — приказал Фэрфакс. — Пускайте его в ход только в случае оказания сопротивления. Следуйте за мной. — Распахнув дверь, он переступил порог и тут же оцепенел, услышав пронзительный визг.
— Стойте, где стоите! — выкрикнула разъяренная дама, прижимая к своей пышной груди трех девочек. Сбоку к ней льнул мальчишка, дрожащий от страха.
— Я не причиню вам вреда, — промолвил Фэрфакс. Визг стих до горестных всхлипов. — Вы миссис Слайделл? — Получив в ответ короткий, сердитый кивок, лейтенант оглядел роскошную каюту, заметил в глубине еще одну дверь и указал на нее. — Я хочу переговорить с вашим мужем. Он там?
Джон Слайделл стоял, прижавшись ухом к двери. Тут с противоположной стороны послышался негромкий стук в дверь, выходящую в коридор. На цыпочках перебежав к ней, Слайделл хрипло шепнул:
— Да?
— Это мы, Джон, отпирай скорее.
Первым в дверь протиснулся Мейсон, за ним торопливо последовали Юстин и Макферленд.
— Что происходит? — поинтересовался Мейсон.
— Они уже в каюте, с моей семьей — офицер флота и вооруженные морские пехотинцы. Мы задерживали их, сколько могли. Бумаги?..
— В надежных руках. Ваш отвлекающий маневр был решающим фактором нашей маленькой победы в этом морском бою. Почтмейстер, как я вам уже говорил, принял бумаги под личную опеку. Запер их в сейф, сказав, что ключа никто не получит, пока он не увидит английские берега. Сказал даже, что его не поколеблет и угроза смерти. Наши бумаги в таких же надежных руках, как и королевская почта.
— Хорошо. Теперь давайте выйдем. Моя семья и так уже натерпелась оскорблений.
Как только дверь смежной каюты открылась, всхлипывания прекратились. Один солдат шагнул вперед, выставив штык, но лейтенант жестом велел ему сдать назад.
— Не надо насилия — пока предатели подчиняются приказам.
Фэрфакс холодно смотрел на входящих. Мужчина, переступивший порог первым, тотчас же обратился к сгрудившимся женщинам:
– L’st ce que tout vas bien?
– Oui, sa va.[1]
— Вы Джон Слайделл? — осведомился Фэрфакс. Тот сдержанно кивнул. — Мистер Слайделл, как я понимаю, вы посланы особым уполномоченным мятежников во Францию…
— Ваши речи оскорбительны, молодой человек. На самом деле я член правительства Конфедерации.
Не обращая внимания на протесты, лейтенант повернулся ко второму политику.
— А вы, полагаю, Уильям Мюррей Мейсон, посланный с такой же миссией в Соединенное Королевство. Вы оба отправитесь со мной, а также ваши помощники…
— Вы не имеете права! — взревел Мейсон.
— Имею полное право. И вам, как бывшему члену американского правительства, прекрасно об этом известно. Вы восстали против своего знамени и своей страны. Все вы предатели, и все арестованы. Отправитесь со мной.
Но сделать это оказалось не так–то просто. Слайделл вел бесконечные, страстные разговоры по‑французски с женой, французской креолкой из Луизианы, в которые то и дело встревали заливающиеся слезами дочери. Их бледный, трепещущий сын в полуобмороке привалился к стене. Мейсон громовым голосом изрыгал протесты, на которые никто не обращал внимания. Так все и тянулось добрый час, и конца‑краю было не видать. В конце концов, не в силах более сдерживать нарастающий гнев, Фэрфакс рявкнул, заставив всех замолчать.
