— Алло, я слушаю! — она приблизила трубку к розовым губам. — Мистер Легрелл? Это мисс Бриджеман, Рита Бриджеман. Не повторяйте моего имени вслух, пожалуйста. Я не хочу, чтобы моя мать узнала, что это я звоню. Хочу попросить вас об одном одолжении. Вы знаете магазинчик на полпути по автостраде к «Голубому Джеку»? Не могли бы вы там встретиться со мной в течение часа? Мне чрезвычайно важно с вами увидеться. Речь идет о моей матери, прошу не говорить ей ни слова. И вообще это не телефонный разговор. Ну каковы сможете быть в магазине? Я на машине, буду там раньше, чем через час. Окажите мне такую любезность.
— Хорошо, сейчас выезжаю, — ответил мистер Арди Легрелл. Чем-то очень довольный, он покинул телефонную кабину бара.
Мистер Легрелл был метрдотелем «Голубого Джека». Под его началом находился основной нижний этаж, ресторан, бар и банкетный зал, Франсуазе Бриджеман подчинялся верхний этаж и казино. Мистеру Легреллу было сорок пять лет. Он носил дорогие, безукоризненно сшитые костюмы, а те суммы, что он тратил на свою обувь, говорили о его легкомыслии. У него было загорелое невыразительное лицо, серые цепкие глаза и ровные белые зубы. От него пахло дорогим одеколоном и виски. И думал он только об одном человеке во всем мире — о себе.
Рита Бриджеман хочет встретиться с ним. Он много знал про нее, но никогда не видел. Что она хочет сообщить ему? Какие сведения у нее в руках?
Будь что будет, подумал Арди Легрелл, удобно расположившись в баре и вливая в себя третью порцию виски. Посмотрим, что она расскажет о Франсуазе при встрече. Как смогла такая женщина, как Франсуаза, полюбить этого старого коротышку Коннерли? Со мной она холодна, мы с ней очень быстро поняли друг друга! Хоть бы этот Коннерли умер! Тогда она отнеслась бы ко мне иначе, и мы могли бы начать все сначала. Есть ли у нее деньги? Она со мной почти одного возраста, нам было бы неплохо во всех отношениях. Я полагаю, что девочка тоже хороша, слышал, что она танцовщица. Интересно, что же ей от меня нужно?
Подъехав к магазинчику, он потушил фары и закурил.
Через двадцать минут на автостраде появился автомобиль и затормозил рядом, громко шурша гравием.
— Мисс Бриджеман? — воскликнул Легрелл, увидев пару красивых ножек, появляющихся из автомобиля.
— Да, — ответила девушка, глядя на него. — А вы мистер Легрелл?
— Он самый.
— А это я, — сказала Рита.
Легрелл вышел из машины и галантно подал ей руку, чтобы помочь, потом усадил девушку рядом с собой.
— Я хотела бы кое-что у вас узнать, — начала Рита, взяв сигарету. — Я пыталась поговорить с матерью и Джорджем Кивером, но так ничего от них не смогла добиться. Я задумала одно дело и нуждаюсь в вашей помощи. Вы же знаете, что я танцую.
— Да, мне это известно, — мягко сказал Легрелл, пронзив ее своими серыми глазами.
— Ну так вот. Моя мать хочет, чтобы я танцевала в балете, но это занятие для детей, вышедшее из моды. Я надеюсь, вы меня понимаете. Моя мать на протяжении многих лет все решала за меня. Мне уже двадцать один год и я не могу больше терпеть, чтобы ко мне относились, как к несмышленому ребенку. У меня не было отца, и моя мать, считая, что так мне будет лучше, работала как каторжная, и это все для того, чтобы я занималась классическими танцами. Я никак не могу доказать ей, что все это сегодня никому не нужно. Больше я не стану притворяться. Она испортила свою жизнь, отдалилась от меня и от всего, что меня окружало. Теперь она, сама того не желая, может стать моим злейшим врагом. Я не надоела вам?
— Напротив! — воскликнул Легрелл, подсев к ней поближе. Эта девушка так напоминала свою мать... и вдобавок молодость. Ничто не заменит молодость, особенно женщине.
— Хорошо, вот что я хочу от вас. Моя идея заключается в том, — быстро продолжала Рита, глядя в пространство, — чтобы мать могла хорошо устроиться. Для этого она должна бросить свое казино. Тогда она поймет меня и оставит в покое. У нее свои взгляды на жизнь, а у меня свои. Ее ужасно рассердило то, что я бросила балетную академию и стала, как вам известно, готовить номер для Фрэнка Эрла, в «Фантазии». Она считает неприличным, что я танцую в ночном клубе, однако быть управляющей в казино ее не смущает, а все потому, что Джордж Кивер ей хорошо платит. И когда мы с Фрэнком Эрлом приготовили небольшую программу, она добилась того, что полиция нравов сделала мне замечание и запретила номер, мотивируя тем, что я была почти не одета. Мать плакала и говорила: «Я не хочу тебя знать!» Она никак не хочет понять, что я никогда не стану профессиональной балериной и самое большее, на что могу рассчитывать, занимаясь классическими танцами, это давать сольные концерты в школе.
