Мира спрыгнула с дивана, подхватила ребенка на руки и отступила к нише.
- Джо, и ты им позволяешь? Что это за невоспитанные создания?
- Бог их знает, - ответил Калдерон. Облизнув пересохшие губы, он грозно снросил: - Что это за шутки?! Кто вас сюда прислал?!
- Александр, - объяснил Бордент. - Из года... ну... примерно две тысячи четыреста пятидесятого. Он практически бессмертен. Только насилие может уничтожить кого-либо из суперменов, а в две тысячи четыреста пятидесятом году насилия не бывает.
Калдерон вздохнул.
- Нет, я серьезно. Шутки шутками, но...
- Много раз мы предпринимали попытки. В годах тысяча девятьсот сороковом, сорок четвертом, сорок седьмом, всегда в одном месте. Мы прибывали либо слишком рано, либо слишком поздно, но теперь попали в нужный сектор времени. Наша задача - воспитание Александра. Как его родители вы должны испытывать гордость. Знаете, мы чтим вас, как прародителей новой расы.
- Тьфу! - воскликнул Калдерон. - Довольно!
- Им нужны доказательства, Добиш, - заметил один из карликов. - Не забывай: они только сейчас узнали, что Александр - homo superior. [Homo superior (лат.) - человек высший]
- Homo humany, [Homo humany (лат.) - человек человеческий] - уточнила Мира. - Александр совершенно нормальный ребенок.
- Совершенно супернормальный, - возразил Добиш. - А мы его потомки.
- И вы, стало быть, суперлюди, - скептически заметил Калдерон, меряя взглядом мини-человечков.
- Не все, хотя среди нас много суперменов типа Свободного Икса. Биологической нормой является специализация, и лишь некоторые - супермены чистой воды. Одни специализируются в логике, другие в вербенатике, третьи, как, например, мы советники. Будь мы суперменами типа Свободного Икса, вы не могли бы стоять и говорить с нами. Или хотя бы смотреть на нас. Мы только части, а такие, как Александр, составляют великолепное целое.
- Джо, прогони их, - сказала Мира, уставшая от этой сцены. - Я чувствую себя, как жена Дербера.
Калдерон кивнул.
- О'кей. А ну, господа, убирайтесь! Я говорю серьезно.
- Да, им нужно доказательство, - согласился Добиш. - Что покажем? Небокрут?
- Слишком уж хлопотно, - возразил Бордент. - А может, устроим показательный урок? Успокоитель?
- Успокоитель? - удивилась Мира.
Бордент вынул из своей бумажной одежды какой-то предмет и повертел его в ладонях. Пальцы его изгибались во все стороны. Калдерон почувствовал легкий удар тока.
- Джо, я не могу шевельнуться, - сказала Мира, вдруг побледнев.
- Я тоже. Не волнуйся. Это... это... - он замолчал.
- Садитесь, - приказал Бордент, продолжая крутить предмет в руках.
Калдерон и Мира направились к дивану и сели. Языки их одеревенели, сами они - тоже.
Добиш подошел к ним, вскарабкался на диван и вырвал Александра из рук матери. В глазах Миры стоял ужас.
- Мы не причиним ему вреда, - заверил Добиш. - Мы только дадим ему первый урок. Ты взял приборы, Финн?
- Они в мешке.
Финн вытащил из кармана тридцатисантиметровый мешок, из которого высыпалось невероятное количество ве- - щей. Вскоре весь ковер был усеян предметами странных форм и непонятного назначения. Калдерон узнал среди них тессеракт.
Четвертый карлик, которого, как оказалось, звали Кват,успокаивающе улыбнулся озабоченным родителям.
- Смотрите тоже. Но научиться вы не сможете, нет у вас того потенциала. Вы homo sapiens, а вот Александр...
Александр показывал, на что он способен. С присущим детям дьявольским упрямством он отказывался помогать наставникам: он то отползал назад, то вскрикивал, то принимался восторженно разглядывать свои ступни, то совал в рот кулачки и горько плакал, то таинственно и монотонно лепетал о чем-то непонятном, и наконец дал Добишу в глаз.
Человечки оказались невероятно терпеливыми. Через два часа урок закончился, но Калдерон не заметил, чтобы Александр многому научился.
Бордент снова покрутил свое устройство, потом вежливо поклонился и скомандовал отход. Четверо карликов покинули квартиру, а минутой позже Калдерон и Мира вновь обрели способность двигаться.
Мира соскочила с дивана, пошатываясь на одеревеневших ногах, подхватила Александра и вновь упала на диван. Калдерон бросился к двери и распахнул ее настежь. Холл был пуст.
