И когда вошла с Димкой в зал, чтоб повесить газету, увидела Сашу, который сидел с Верой и Павлом и в упор на меня смотрел. Я его не видела с Нового года. Он не делал попыток со мной встретиться, а набиваться я не собиралась.
Мама недавно утверждала, что мне могут нравиться только такие мальчики, у которых есть какие-нибудь психические или физические недостатки. У них должно не хватать руки, ноги, глаза или головы. Человек с полным комплектом деталей — герой не моего романа.
Так вот у Саши на вечере явно болела голова. Он был серый, несчастный, и я стала вести себя с ним просто, как с нашими мальчиками, даже сама непринужденно потащила танцевать. Он пытался что-то говорить, а я просила его не философствовать, а веселиться. На этом вечере наши мальчики вдруг наперебой стали меня приглашать. Может — из-за Саши? И Дима, и еще ребята из других классов. Вначале я жалела, что не сбегала переодеться, а потом мне стало море по колено. Димка сказал, что у меня щеки накрашены. Я предложила ему намочить платок и проверить. Они прямо в зале терли мне щеку, а она еще больше разгорелась. Все хохотали, так что с Сашей лично я была очень мало.
После вечера он пошел меня проводить. С каким-то злорадством я сказала, что была раньше к нему неравнодушна. Он завздыхал, что, хоть и знает о моей любви к другому, знает, что ему не на что надеяться, все равно мечтал бы со мной встречаться.
Я сначала обалдела и чуть не спросила — «о какой любви», а потом сообразила, что Верка наверняка ему проболталась про выдуманного Олега. И так смешно стало…
Я дразнила Сашу за вечные «позы», а он исповедовался, каялся, говорил, что на Новом годе был «безумно» в меня влюблен, но боялся продолжить знакомство, потому что я — «море и во мне можно утонуть».
Если бы он был повыше!
Саша звал меня в гости, он снимает хорошую комнату в центре, еще что-то говорил, а я удивлялась, какой он цветастый, как восточный шелк.
Гуляли мы с ним долго, до двух часов, он не хотел меня отпускать. Ходили, как заведенные, вокруг моего квартала.
В общем, на другой день мне надо было отвечать физику. Я схватила пару. Николай Степанович ужасно любезно выразил удивление, что я — его любимая ученица, стала такой легкомысленной. Стыдно. Его-то я всерьез уважаю. Самое неприятное, он велел Димке меня подготовить. Я не сдержалась и показала Димке язык, а Николай Степанович сказал: «Очень сожалею, что не захватил фотоаппарат. Надо увековечить для потомства редактора школьной газеты с высунутым языком». И я не обиделась, на него нельзя злиться. Самой стало смешно-. А на перемене он позвал меня с Димкой и попросил, чтоб мы оба приняли участие в городской физической олимпиаде, мы — головастые, хоть и «шалопаи».
Я уже в прошлом году принимала участие в олимпиаде, в университете. По математике. И ничего хорошего не получилось, хоть и решила. Один там преподаватель мне объяснил, что мои задачи «без красоты решены». Сначала я обозлилась, а потом, когда Димка мне рассказал, как он решал (он второе место занял), поняла, что я — бездарь и середняк.
Так чего мне сейчас лезть на провал?! Хотя на этот раз будет не математическая, а физическая олимпиада. А у меня неплохо стала физика идти… И все-таки мне в жизни не понять тех толстенных книг по физике, которыми Димка зачитывается, как стихами.
Я сказала, что не пойду, не хочу позориться, я же знаю свои силы. Николай Степанович поскучнел, пожал плечами и пошел, прихрамывая. Димка меня назвал скотиной. Он на него молится. В общем, пришлось пообещать с ним заниматься, не люблю портить настроение людям, которых уважаю.
А дома отец закатил скандал. Да какой!
Назвал меня «уличной девчонкой» за то, что я вернулась вчера домой в третьем часу ночи, а потом схватила двойку. Я возмутилась и начала хамить. Мне было вдвойне обидно его слушать именно потому, что Саша с таким уважением со мной обходился.
Я сказала отцу, что мне безразлично, что он обо мне думает, что в шестнадцать лет я буду вести себя, как хочу и за мной не уследить. А поэтому — возвращаться буду, когда найду нужным. И еще сказала, что когда мне доверяют, я никогда не обману, но в случае подозрений обязательно сделаю так, чтобы меня не зря ругали.
